Женщина из прошлого

Стал шептать слова благодарности, спрашивать про детей. Как же переживал он за них, как извелся в разлуке! На все вопросы Люда отвечала шепотом и прятала слезы, уткнувшись в его плечо.

– Мишенька, – наконец она ласково прервала, – Миша, это Надя тебе помогла! Если бы не ее связи и деньги, мы бы не справились!

Она взяла его за руку и подвела к Надежде.

– Здравствуй, – Фадеев улыбнулся смущенно, не отпуская руки жены, – вот уж не думал…

– И я, – она откинула с лица прядь волос, и он снова заметил, как постарели ее руки. Но теперь их вид не вызывал ни досады, ни жалости: молодость уходит, и надо ее отпустить. Главное, чтобы в душе человек оставался юным и не терял надежды, мечты. Все остальное – неважно.

– А я ведь из-за тебя в ловушку попал, – произнес он задумчиво.

– Не понимаю…

– Получил записку, ехал к тебе на встречу, а там эта бедная девушка, – Фадеев отвел глаза.

– Миша, – взгляд Нади сделался строгим, – нельзя быть таким. В нашем-то мире. Тебе все расскажет Гордон, а мне пора.

– Передайте от нас благодарность Ричарду, – Людочка отняла ладонь от руки мужа и протянула ее Надежде. – Если бы не его связи! А деньги мы все вернем. Не сомневайтесь!

– Пустяки, – Надя на секунду задумалась и, вместо того, чтобы пожать руку Людмиле, обняла ее, – главное, все хорошо закончилось!

– Спасибо, – шептала Людочка, – спасибо! Если б не вы…

Фадеев с удивлением наблюдал за представшей взору картиной и был поражен выдержкой собственной жены. Он же видел, как ей трудно общаться с Надей, понимал, что она все еще страшно ревнует! И смогла побороть себя, сумела преодолеть.

– Береги жену, – услышал он тихий голос Надежды, которая отпустила Люду и теперь подошла к нему, – она любит тебя больше жизни. Поверь, я бы так не смогла…

Надя развернулась и летящей походкой направилась к «Бентли», из которого тут же выскочил водитель, чтобы открыть дверцу перед хозяйкой. Накидка развевалась за ней, как шлейф королевы.

– Жаль, я так не умею ходить, – пролепетала Люда, с восхищением глядя Надежде вслед.

– Все ты умеешь, родная! – У Фадеева слезы на глаза навернулись: совсем он в этой тюрьме расклеился. – Ты самая лучшая.

Людочка посмотрела на него с благодарностью, положив ладони мужу на плечи.

– Как ты похудел, – сочувствие заставило ее голос сорваться, – как осунулся!

– Ничего-о-о, – он обнял ее за талию, – ты это исправишь.

– Конечно, – она подняла к нему лицо, – конечно…

Только нетерпение Гордона, который неделикатно хлопал дверцей своего «Мерседеса», стараясь привлечь к себе внимание, заставило их прервать поцелуй – такой долгожданный и такой новый. Михаил Вячеславович, не в силах выпустить Люду из рук, обнял ее за талию и подвел к машине.

– Куда мы едем? – по-английски спросил он.

– Подвезу вас до отеля, – сообщил адвокат тоном великого одолжения, – по дороге можете задавать любые вопросы. Ведь вам интересно?

– Что? – растворившись в сильных эмоциях, Михаил Вячеславович сразу не понял. А пока садился в машину, и вовсе забыл о словах адвоката.

– Кто вас подставил, уважаемый мистер Фадеев!

Михаил Вячеславович вздрогнул и посмотрел на Гордона с болью.

– Я, я старался не думать, – проговорил он.

– Напрасно, – тоном гуру заявил Гордон, – все было намеренно. Показания тайки очень подробны.

– И кто он?

– Вот! – Гордон, давно ждавший этого вопроса, торжественно передал Фадееву распечатанный конверт, – составили фоторобот.

Михаил Вячеславович извлек лист бумаги формата A4 и застыл, пораженный. Прямо на него смотрел черно-белый портрет Максима Ларина.

– Не может быть, – пробормотал он, – зачем?!

– В данном случае – не «зачем», а «почему», – наставительно произнес Гордон, получая немыслимое наслаждение от роли учителя, – потому что в мире есть зависть. Ненависть, злость.

– Но это бессмысленно!

– Человек, поддавшись эмоциям, не помнит о смысле, – Гордон вздохнул.

– Его посадили?

– Нет.

– Успел вернуться в Россию?

– Как вам сказать, – снова произнес адвокат и отвел взгляд, – спросите ваших друзей. Они знают больше.

Остаток дороги они провели в молчании. Фадеев инстинктивно не выпускал из своих рук ладоней жены и думал о странностях жизни.

Неужели Максим Ларин? Ему и в голову не могло такое прийти! Сколько гневных мыслей он истратил на Надю, сидя в тюрьме, и только в конце начал подозревать, что виновен совсем другой человек. Расчетливый и жестокий. И надо же было такому случиться, чтобы им оказался коллега: человек из авиации. Вот от таких Лариных – обиженных и беспринципных – в российском небе все беды!