Калейдоскоп

Джон на протяжении семи лет проявлял чудеса терпения, пока она сочиняла истории, которые затем становились бестселлерами.

Он уважал ее как талантливую женщину и как друга, но в их союзе было мало от супружеской жизни. Для нее на первом месте была работа, а все остальное — на втором, даже муж. Она была сложным человеком. Стоило ей взяться за очередную книгу, окружающий мир должен был замирать, а Джон — хранить покой супруги от возможных нарушителей.

Он хорошо выполнял свою роль, пока не устал от одиночества, которое стало его постоянным спутником. Единственными друзьями его жены были герои ее романов, каждый сюжет представлялся ей реальностью, с мужем она в процессе работы даже не говорила.

Работала она с восьми утра до полуночи ежедневно и спать ложилась вконец измотанная. Утром, за кофе, она с мужем тоже не говорила, потому что уже думала о следующей главе книги. Именно поэтому быть супругом Элоизы означало быть одиноким. Печаталась она под псевдонимом Элоиза Вартон, а когда не работала, либо пребывала в депрессии оттого, что не работает, либо совершала туры по городам Америки, рекламируя новый роман.

Перед тем как подать на развод, Джон подсчитал, что они говорили друг с другом всего около тридцати часов в год. Ему этого было недостаточно, чтобы чувствовать себя счастливым в браке. Элоиза любила его, но свою работу любила больше.

Джон даже не был уверен, насколько она сознает происходящее, когда покидал ее. Она была целиком погружена в работу над очередной книгой и отвечала лишь что-то невразумительное. Он попрощался и закрыл за собой дверь. Развод принес Джону большое облегчение, он обнаружил, что гораздо менее одинок без Элоизы, чем с ней: теперь можно было включать стереосистему, напевать, когда хочется, приглашать друзей, не требуя от них соблюдать тишину, встречаться с женщинами.

Жизнь была прекрасна. Единственное, о чем он жалел, — что не имеет детей. Развод с Элоизой состоялся пять лет назад, но лишь сейчас Джон стал серьезно подумывать о повторной женитьбе.

Саша кивнула в ответ на его вопрос:

— Да, мы репетируем до одиннадцати.

Она еще не совсем свободно владела английским языком, хотя говорила без заметного акцента.

— Может, за тобой заехать?

Джон убеждал себя, что не повторяет прежней ошибки, не подчиняет свою жизнь увлечению Саши балетом. Кроме того, она отличалась своей жизнерадостностью, энергией от Элоизы, жившей в темном кабинете с единственной лампочкой над письменным столом в окружении вымышленных персонажей.

За пять лет, прошедших после их развода, она не изменилась, лишь достигла еще больших успехов — стала одним из популярнейших в стране авторов детективных романов. «Нью-Йорк тайме» назвала ее новой Агатой Кристи, «Паблишере уикли» согласилась с таким определением. Ей был сорок один год, и жила она в мире собственной фантазии. О Саше этого сказать было нельзя.

— Спасибо. Я выйду к служебному подъезду в одиннадцать десять.

Джон знал, что она там будет именно в это время, ее пунктуальность его поражала.

— Смотри не опаздывай.

Саша нахмурила брови и погрозила изящным пальчиком.

Джон улыбнулся и под столом коснулся ее колена.

— Не опоздаю. Я сегодня вечером не работаю. Он хотел только познакомиться с материалами, оставленными Артуром Паттерсоном, а это не заняло бы больше часа. Вообще говоря, Джон боялся, что не найдет там ничего действительно стоящего.

— Мне просто надо просмотреть папку с материалами по новому делу.

— Но ты особенно не увлекайся, — снова нахмурилась Саша.

Такие «просмотры» бывали у него и прежде и обычно заканчивались часовым опозданием. Саша не собиралась этого терпеть ни от него, ни от кого-либо другого.

— Проводить тебя?

Джон подобострастно посмотрел на нее глазами влюбленного школьника. В нем было что-то, что нравилось всем женщинам, с которыми он встречался, даже Саше, хотя она ему в этом не признавалась. Она никогда не говорила Джону, как сильно его любит или как хорошо себя чувствует в его компании, — считала излишними для себя такие откровения.

— Не надо, Джон. Через пять минут я встречаюсь на углу с коллегами из труппы. До вечера.

Она встала — маленькая, с великолепной осанкой, вся словно мраморная статуэтка — и, приподняв бровь, переспросила:

— Не опоздаешь?

— Клянусь!

Джон поднялся, поцеловал ее, проводил взглядом, допивая чай, и расплатился по счету. С Сашей он почему-то всегда робел и волновался, чувствовал какую-то неудовлетворенность, невозможность обладать ею до конца, она словно ускользала каждый раз, когда он протягивал к ней руку, но в определенном смысле это Джону нравилось. Он любил добиваться ее благосклонности, вообще Саша нравилась ему во всех отношениях. В ней было гораздо больше жизни, чем в Элоизе и бесчисленных юристках и прочих деловых женщинах, с которыми Джон встречался на протяжении последних пяти лет. Саша была совершенно другой.