Драгоценности

— Я… Боже мой! Какое великолепие! У меня нет слов… — Сара не могла представить, что будет носить даже что-то отдаленно напоминающее эти драгоценности. Перед ней были настоящие произведения искусства, и, конечно, они стоили той суммы, которую просила мадам Вертхайм, но как можно было назначить цену за что-либо подобное? И пока Сара любовалась украшениями, ей все больше и больше хотелось приобрести их. А бедная женщина дрожала, молясь, чтобы их купили. — Можно я покажу их своему мужу? Всего на минуту. — Она взбежала вверх по лестнице, держа в руках оба футляра, и ворвалась в его спальню. — Ты просто не поверишь этому, — сказала она, задыхаясь. — Там внизу женщина… — Она открыла футляры и вытряхнула содержимое ему на колени. — И она хочет продать нам это. — Она помахала перед ним волшебными драгоценностями, и он присвистнул.

— Очень хорошо, дорогая. Они будут прелестно выглядеть на тебе в саду. Чудесно подойдет к зелени…

Она рассказала ему историю этой женщины, и ему тоже стало жаль ее.

— Мы можем выписать ей чек? Я чувствую себя подлецом, отбирая у нее эти вещи. Хотя должен сказать, что на тебе они будут выглядеть изумительно.

— Спасибо, любимый. Но что нам делать с мадам Вертхайм?

— Я сам поговорю с ней. — Вильям уже побрился. Он был в брюках и рубашке. Он одевался сам и хорошо справлялся с этим. Он спустился вниз по скату, который они сделали для него.

Мадам Вертхайм по-прежнему нервничала, ожидая их на кухне. Она была так напугана, что готова была убежать без своих драгоценностей, так как боялась, что владельцы замка могут сделать с ней что-нибудь ужасное. Однако Эмануэль убедила ее, что Вайтфилды очень милые люди. Эмануэль знала людей, которые прятали мадам Вертхайм, она встретила их среди участников Сопротивления.

— Доброе утро, — с улыбкой приветствовал ее Вильям, и она попыталась расслабиться, ожидая, что он скажет о ее изумрудах. — Должен признаться вам, что раньше мы не занимались ничем подобным. — Он решил не мучить женщину загадками, а сразу перейти к делу. — Сколько вы хотите за эти украшения?

— Я не знаю. Десять? Пятнадцать?

— Это смешно.

Она задрожала и сказала шепотом:

— Простите, ваша светлость… Пять? — Она готова была продать их за ничтожную сумму, так отчаянно нуждалась в деньгах.

— Я думаю, более подходящая цена тридцать. Вам не кажется это разумным? То есть тридцать тысяч долларов.

— Я… о… Боже мой… — Она расплакалась, не в состоянии справиться с собой. — Благослови вас Бог… благослови вас Бог, ваша светлость. — Она приложила к глазам старый кружевной платок и поцеловала их обоих, уходя с чеком в сумке. Даже Сара прослезилась, глядя ей вслед.

— Бедная женщина.

— Да, — грустно отозвался Вильям, а затем надел на Сару ожерелье и браслет. — Носи их, моя дорогая. — Однако оба были рады, что смогли помочь оказавшейся в нужде женщине.

А в конце недели им представилась возможность сделать еще одно доброе дело.

Сара помогала Эмануэль убираться после обеда, а Вильям сидел у себя в кабинете, который все еще напоминал Саре об Иоахиме, когда у дверей кухни появилась женщина. Она была молода и выглядела еще более напуганной, чем мадам Вертхайм. Ее волосы были коротко подстрижены, но не так коротко, как сразу после оккупации. Саре показалось, что она видела ее с немецкими офицерами, которые жили в замке и работали с Иоахимом. Девушка была красива и перед войной работала моделью у Джина Пата в Париже.

Эмануэль едва не зарычала, когда увидела ее, однако пригласила ее войти, хотя на этот раз она пообещала себе взять комиссионные побольше. У мадам Вертхайм она почти ничего не взяла, но пожилая женщина убедила ее принять хоть что-то.

Девушка, нервничая, взглянула на Эмануэль, а потом на Сару. И все началось сначала.

— Могу я поговорить с вами, ваша светлость? — Она хотела продать браслет с бриллиантами. Он был от Бушерона и выглядел очень мило. Она сказала Саре, что это подарок. Но немец подарил ей не только этот браслет, она осталась с ребенком. — Он все время болеет… Мне не на что кормить его… и я не моту купить лекарства. Я боюсь, у него может быть туберкулез…

Эти слова проникли в сердце Сары, когда она вспомнила о Лиззи. Она посмотрела на Эмануэль и спросила ее, правда ли это, и та утвердительно кивнула.

— Она встречалась с немецким негодяем… на два года старше ее и всегда больным.

— Ты обещаешь купить для него еду, и лекарства, и теплую одежду, если я дам тебе денег? — строго спросила ее Сара, и девушка поклялась, что сделает это.