Драгоценности

— Нет, ты можешь жаловаться. — Сара улыбнулась. — Каждый имеет право пожаловаться. — И тут она решила быть с ней откровенной: — Ты ведь несчастна?

— Очень, — призналась Изабель, вытирая слезы, которые текли по щекам. — Я не могла себе представить, на что это будет похоже… Я была такой молодой и такой глупой… ты все понимала. А я была так слепа…

Это была правда, но Саре все равно было грустно. На этот раз ее не утешало то, что она оказалась права. Это касалось ее ребенка. Ее сердце разрывалось, когда она видела, как несчастна дочь. Она пыталась приговорить себя к тому, чтобы почти не видеть ее столько лет, но это было так мучительно. Теперь Сара понимала, что ее отчуждение от дочери оказалось совершенно напрасным.

— Ты была очень молода, — продолжала Сара. — И очень упряма. А он — очень хитер.

Изабель кивнула, и вид у нее был несчастный.

— Он играл с тобой, как с котенком, чтобы добиться того, что ему было нужно. — Он играл с ними со всеми, выкручивая им руки, и соблазнил Изабель, чтобы она вышла за него замуж. Изабель заслуживала прощения, но Лоренцо нельзя было простить. — Он знал, что он делает.

— Лучше, чем ты можешь себе представить. Как только мы приехали в Рим и он получил все, что хотел, все изменилось. Оказывается, это он выбрал палаццо, он сказал, что это необходимо иметь каждому, каждому, имеющему право наследования, и им это необходимо для всех их детей, и вилла в Умбрии тоже необходима. А потом он купил «ролле»… и яхту… и «феррари»… потом внезапно я перестала видеть его. Его все время не было дома, он проводил время со своими друзьями, а мне оставалось только читать в газетах про него и других женщин. И каждый раз, когда я спрашивала его об этом, он только смеялся и говорил, что это его старые друзья или двоюродные сестры. Он, должно быть, в родстве с половиной Европы, — мрачно сказала она, глядя на мать. — Он годами обманывал меня, а теперь он даже не скрывает этого. Он делает все, что хочет, но говорит, будто я не могу ничего сделать. В Италии нет развода, он в родстве с тремя кардиналами и заявляет, что никогда со мной не разведется. — У нее был совершенно безнадежный вид, когда она рассказывала о пережитом.

Сара не могла себе представить, что он зашел так далеко и осмелился вести себя настолько вызывающе. И как он смел явиться сюда, сидеть среди них, общаться с ее друзьями после того, что он сделал с ее дочерью? Сара была в бешенстве.

— Ты просила у него развод? — озабоченно спросила она и похлопала дочь по руке. Изабель кивнула:

— Два года назад, когда у него была связь с хорошо известной в Риме женщиной. Я не могла больше этого вынести. Про них писали во всех газетах. Я не видела смысла в том, чтобы продолжать игру дальше. — Тут она расплакалась. — Мне было так одиноко. — Сара прижала ее к себе, а Изабель продолжила свой грустный рассказ: — В прошлом году я еще раз попросила его о разводе. Но он все время отвечает отказом, так что мне придется смириться с этим.

— Он хочет быть женатым на твоем банковском счете, а не на тебе. — Он всегда хотел этого, и, судя по тому, что рассказывал Джулиан, ему очень повезло. Он отложил много денег, которые ему давала Изабель, и продолжал заставлять ее платить за все. Но ее это не беспокоило бы, если бы она любила его. Но любви пришел конец. Когда угасла их первая страсть, не осталось ничего, кроме горстки пепла. — По крайней мере у вас нет детей. Если тебе удастся избежать этого, хотя бы с этой стороны будет проще. А ты еще молода, и у тебя еще будут дети.

— Не от него, — уныло добавила Изабель совсем тише. Они сидели за столом, и официанты держались в стороне от них. — Мы даже не можем иметь детей.

Сара была ошеломлена этим.

— Почему не можете? — Он даже угрожал тем, что Изабель могла забеременеть, когда собирался жениться на ней. Это была главная причина, по которой они отказались подождать до Рождества. И он не был стар. Ему исполнилось всего пятьдесят четыре года. Вильям был старше, когда у них родился Ксавье, и, кроме того, у него было плохое здоровье, подумала Сара. — У него что-то не в порядке?

— В детстве он перенес очень тяжелую свинку, и он бесплоден. Мне сказал его дядя. Энцо сам никогда не говорил мне об этом. А когда я спросила его, он рассмеялся и заявил, что мне очень повезло. Он лгал мне, мама… Он говорил, что у нас будет дюжина детей. — Слезы снова покатились по ее щекам. — Я думаю, что, несмотря на то что я его так ненавижу, я могла бы остаться замужем, если бы у нас были дети. — У нее было желание заполнить как-то пустоту в сердце. Пять долгих лет ей некого было любить и никто не любил ее. Даже со своей семьей он вынудил ее вступить в борьбу.