Кровь пьют руками

Эра Гигантовна!

Прокурорша с чугунными кулаками!

Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения.

— Вот теперь они это кубло к чертям разнесут! — зло цедит сквозь зубы Фол.

К убитому (я уже понимаю, что парламентер не ранен, а именно убит) ползком подбираются двое в камуфляже, оттаскивают тело назад.

Тишина. Затишье перед бурей. Минуты ползут сытыми тараканами, я всматриваюсь в экраны до рези в глазах… Что, если «защита» уже перестала действовать?! А мы тут сидим, теряем время…

Тишину рвет в клочья грохот автоматных очередей. Фигуры в камуфляже, пригибаясь, бегут ко входу, стреляя на ходу, кто-то падает под ответным огнем, но это ни на миг не останавливает атакующих. Еще несколько секунд — и они у двери.

Три человека бегом подтаскивают ко входу громоздкий ящик, открывают, один из них склоняется над ящиком, что-то делает…

Бегут обратно. Все.

Я наконец понимаю, что сейчас произойдет, но зажмуриться не успеваю. Динамики взрываются оглушительным грохотом, огненная вспышка на весь экран — и изображение гаснет.

Вот так. Всех, одним ударом. Вряд ли там кто-то уцелел.

Кажется, это конец.

И. только тут мне вдруг становится страшно.

До темноты в глазах, до дрожи в коленках. Значит, там, в Южной Каролине, тоже происходило нечто подобное…

— Есть! Есть! Откопали!

— Господин заместитель мэра! Проход откопали! Там, кажется, кто-то есть! Живой!

Изображения нет, только отдаленные голоса долетают до нас из динамиков.

— Нам пора, — лицо у Надежды каменное, И я стараюсь не смотреть ей в глаза.

Вместо этого я смотрю на тусклые глаза мониторов.

И мертвые аквариумы откликаются мне.

***

Матовые поверхности, гладь тканых полотен, золотое шитье полетом трассирующих пуль летит по ним, сливаясь в одну мерцающую кисею, в огненные буквы, строчки, предложения… что они предлагают мне? Что они предлагают всем нам?.. но время суетных мыслей прошло, потому что текст уже набран, взвешен и измерен, прежнее царство разрушено, Валтазары раздавленными червями копошатся в блевотине собственных пиршеств, а время царства нового топчется на пороге, вытирая грязные подошвы, оставляя на рубцах половичка ошметки запекшейся крови и бурой грязи…

Откройте пещеры невнятным сезамом; о вы, лицемеры, взгляните в глаза нам! — взгляните, взгляните, в испуге моргните, во тьму протяните дрожащие нити!.. мы знойным бураном к растерзанным ранам приникнем, как раньше к притонам и храмам, к шалеющим странам, забытым и странным, и к тупо идущим на бойню баранам… откройте пещеры невнятным сезамом -откройте!.., коверкает души гроза нам…

Пекин объявлен карантинной зоной; готовится эвакуация еще не подвергшейся заражению части населения… Правительство Бразилии приняло решение о вводе войск в Манаус, где в течение последних месяцев… Трагедией закончились плановые маневры 6-го флота ВМС США у побережья Южной Каролины… экраны, экраны, экраны камер наблюдения, паллантиров, волшебных кристаллов, золотых блюдечек, по которым уже катится наливное яблочко неизбежности — эх, яблочко, куда катишься?!

Хочу зажмуриться. Не получается. Хочу оглохнуть. Без толку.

В фасеточных глазах стрекозы — алтари. Десятки, сотни, тысячи алтарей, бесконечная шеренга, и на каждом своя жертва: мальчик, старуха, горсть хлебных крошек, тигровый бультерьер в шипастом ошейнике, плоды земные, снова старуха, девушка, совсем молоденькая, в открытых настежь глазах плещется запредельный ужас… над алтарями — идолы.

Женщина с головой крысы, клыкастая жаба с наивным взглядом дебилки Насти, шестипалая рука с вырванными ногтями, кто-то, запеленутый в кожистые крылья, шут в капюшоне с бубенчиками, красноглазый карлик; они молчат и ждут.

Напротив нас.

Я стою в общем строю: вон по левую руку нахохлился Пашка, у которого вместо рук скалятся косые срезы страшных пастей, дальше улыбается старенький азиат, седой как лунь, за ним девчушка-подросток, чье лицо страшно обожжено у подбородка и на скуле; и еще, снова, опять — солдат в порванной форме натовца-международника, похожая на тетю Лотту бабка в ситцевом халатике…

Да.

Я тоже стою вместе с ними; напротив идолов.

Передо мной — пустой алтарь.

Пока пустой, но на нем уже проступает рыхлая масса, которая рассекается рублеными ранами проспектов и улиц, выпячивается крышами домов с телеантеннами, площади блестят свежими струпьями… город.