Версальская история

— Я сделала уже шесть абортов. Куп, и не хочу рисковать, Мне сказали, что, если я буду продолжать в том же духе, у меня может никогда не быть детей. Кроме того, я хочу сохранить нашего ребенка…

Нашего ребенка… Вот оно, понял Куп. Интересно, подумал он, действительно Шарлей беременна или это просто уловка, чтобы получить с него деньги?

— Нам нужно встретиться, Куп.

— Мне кажется, в этом нет никакой необходимости, — ответил он. Снова встречаться с Шарлей ему определенно не хотелось. Куп не сомневался — она устроит истерику и будет рыдать в три ручья, надеясь разжалобить его.

— Я не могу на чем-то настаивать, — сказал он мягко, — но мне кажется, что если ты сделаешь аборт, так будет лучше для всех.

Ни просить, ни умолять ее о чем-то Куп не собирался, понимая, что это занятие бессмысленное. Скорее наоборот — Шарлей только еще больше уверится в своей власти над ним. Единственное, о чем он жалел, это о том, что не может своими руками задушить эту наглую бабенку и ее ребенка в придачу, если, конечно, он действительно существует.

— Я не могу делать аборт! — жалобно повторяла Шарлей.

Она плакала, говорила, как любит его, как она мечтает, что они будут вместе всегда, сетовала на судьбу и жалела ребенка, которому придется расти без отца.

На эти последние слова Куп моментально отреагировал.

— Вот видишь, — сказал он, — ты и сама все отлично понимаешь. Ни одному ребенку в мире не нужен отец, который его знать не хочет, а я не собираюсь видеться ни с тобой, ни с ним. Я не желаю быть отцом, да и планов жениться на тебе у меня не было. Ведь я никогда не говорил, что люблю тебя, Шарлей. Наша близость была всего лишь способом приятно провести время. Когда двое взрослых людей встречаются, чтобы заниматься сексом, это вовсе не значит, что они обязательно должны создать семью, так что давай не будем обманывать ни друг друга, ни себя. Мы — абсолютно чужие люди, Шарлей!

— Разве ты не знал, что от секса бывают дети? — парировала Шарлей и неожиданно хихикнула, а Купу вдруг показалось, что он играет роль в каком-то бездарном фильме. И это ему очень не понравилось.

— Это твой ребенок. Куп, — проворковала Шарлей. — Знаешь, если будет мальчик, мы назовем его Купер Уинслоу-младший, а если девочка…

— Это не мой ребенок, — прошипел Куп. — Если уж на то пошло, то на данный момент это вообще еще не ребенок.

Это просто эмбрион размером с булавочную головку, и если ты от него избавишься, ты ничего не потеряешь… — Он понимал, что это не совсем так. Организм Шарлен уже наверняка начал вырабатывать различные вещества и гормоны, которые могли заставить ее почувствовать себя матерью, однако сейчас Купу было не до нюансов. Главное, убедить Шарлей сделать аборт.

— Я католичка, — заявила она, и Куп поморщился.

— Я тоже, Шарлен, — сказал он, — но, если бы вера что-то значила хотя бы для одного из нас, мы бы никогда не оказались в одной постели. Так что, мне кажется, у тебя нет особенного выбора. Ты можешь поступить разумно, а можешь совершить очень большую глупость — третьего просто не дано. И если ты сделаешь не правильный выбор, то предупреждаю заранее: я не приму в тебе никакого участия. Если ты решишь оставить ребенка, вся ответственность за подобный шаг будет лежать на тебе одной. — Он очень хотел, чтобы Шарлен с самого начала поняла — своего мнения о" не изменит — и не питала на этот счет никаких иллюзий.

— Тебе придется поддерживать и меня, и ребенка, — с вызовом заявила Шарлен. — Есть такая вещь, как закон, который защищает матерей и детей от таких, как ты. Кроме того, во время беременности я не смогу работать моделью, поэтому тебе придется содержать меня и до родов.

Тут Куп не удержался и хмыкнул. Знала бы она, что в настоящее время он едва мог содержать себя, не говоря уже о Шарлен. Впрочем, ни при каких обстоятельствах и желания такого у него не могло возникнуть.

— Вот почему я считаю, что нам необходимо встретиться и все обсудить, — добавила Шарлен жизнерадостно. Она была уверена, что ему не отвертеться. Быть может, она даже надеялась, что сумеет женить Купа на себе и стать после его смерти хозяйкой «Версаля». Ну уж дудки, мрачно подумал он. Скорее я сам его сожгу. Дело, однако, было не столько в его любимом особняке, не в деньгах, которые требовала от него Шарлей и которых у Купа не было. Главная опасность грозила его отношениям с Алекс, и этого было вполне достаточно, чтобы он возненавидел свою бывшую любовницу. Вернее даже, не любовницу, а партнершу.