Обещание

«В нашем возрасте», — хотелось добавить ему, но он сдержался. Вместо этого Джордж наклонился к Марион и нежно, бережно ее обнял.

— Я люблю тебя, родная… — глотая слезы, прошептал он. — Мне очень больно, что ты прошла через это одна. Ты должна была все рассказать мне. Вместе мы бы что-нибудь придумали.

— Ты возненавидел бы меня за это, — ответила Марион, прижимаясь лицом к его груди, и ее плечи затряслись от рыданий.

— Никогда я не смог бы возненавидеть тебя!

Я слишком сильно люблю тебя! Поверь, я очень благодарен тебе за то, что ты рассказала мне об этом сейчас. Ведь ты могла промолчать, могла скрыть от меня всю эту историю. И я бы никогда не узнал…

— Нет, Джордж, я не могла не рассказать. Мне важно было знать, что ты подумаешь, что скажешь…

— Я скажу, что вся эта история была мучительной для каждого, для всех. И теперь тебе остается только сделать все, что в твоих силах, чтобы исправить ошибку и больше о ней не думать. Никогда. Выброси это из своей головы, из сердца, из души — пусть остается в прошлом. Нам с тобой надо начинать жить заново, Марион. Все лучшие годы ты посвятила работе, пора подумать и об отдыхе. Давай поженимся и уедем куда-нибудь далеко, чтобы пожить для себя. Майкл и Нэнси молоды — пусть сами строят свою жизнь как сумеют.

— Имею ли я на это право, вот в чем вопрос… — Марион с надеждой посмотрела на Джорджа.

— Да, любовь моя, ты имеешь на это полное право, — сказал он, нежно целуя ее.

Пусть и Майкл, и его подружка, и все проблемы провалятся ко всем чертям. Ему нужна была только Марион — вся, целиком, с ее хорошими и дурными сторонами, с ее деловой хваткой и ее чисто женской беспомощностью.

— Забудь обо всем, Марион, — добавил Джордж. — Постарайся заснуть. Завтра утром нам с тобой надо будет обговорить детали нашей свадьбы, так что начинай думать о приятных вещах — о том, какое платье ты хотела бы надеть и кто займется цветами.

Договорились?

Она посмотрела на него и засмеялась.

— Джордж Каллоуэй, я тоже люблю тебя!

— Это крайне удачное совпадение, потому что, если бы ты меня не любила, я бы все равно на тебе женился. Теперь меня ничто не остановит. Ясно?

— Да, сэр!

Они все еще улыбались друг другу, когда заглянувшая в палату медсестра молча показала Джорджу на часы. Было уже за полночь, и ему пора было уходить.

Джордж, кивнув медсестре, поцеловал Марион на прощание, нежно погладил ее по руке. Ему еще многое хотелось сказать ей, но Марион нуждалась в отдыхе, и Джордж нехотя вышел.

Когда дверь палаты бесшумно затворилась за ним, Марион вздохнула с облегчением. Джордж любил ее — это было главным. Кроме того, ему удалось отчасти восстановить ее уверенность в себе, и теперь Марион чувствовала себя намного лучше.

Бросив взгляд на часы, она решила позвонить Майклу — так ей не терпелось начать делать хоть что-то во исправление зла, которое она вольно или невольно причинила сыну. Разница в часовых поясах ее нисколько не смущала. Марион чувствовала, что ей нельзя терять ни минуты драгоценного времени. Ни ей, ни Майклу, ни кому-либо другому.

Она спустила с кровати ноги и села, закутавшись в одеяло. Нашарив в тумбочке сотовый телефон, Марион набрала номер нью-йоркской квартиры сына.

Марион уже начала терять терпение, когда в трубке раздался сонный голос сына.

— Это я, дорогой.

— Мама, ты?.. Что случилось?..

— Не волнуйся, со мной все в порядке, — поспешила успокоить его Марион. — Просто я должна сказать тебе одну важную вещь.

— Знаю, я разговаривал с Джорджем…

В трубке было хорошо слышно, как он зевнул.

В Нью-Йорке было пять утра, и Марион хорошо представляла себе, как Майкл переминается босыми ногами на холодном полу и щурится, пытаясь разглядеть, который час. Должно быть, при этом он еще гадает, почему она до сих пор не спит и куда, черт возьми, смотрит медсестра.

— Ты согласилась?

— Да. На оба его предложения. Я согласна даже отойти от дел. Может быть, только консультировать тебя по отдельным вопросам…

Майкл усмехнулся:

— Ты верна себе, мама. Придется сделать Джорджу дополнительное внушение, чтобы он как следует следил за тобой. Впрочем, я все равно рад за вас обоих.

— Но я звоню вовсе не поэтому, — деловито сказала Марион, и Майкл поморщился. Этот тон был ему хорошо знаком.

— Что у тебя за дело? — спросил он.

— Я звоню по поводу той девицы.

— Какой девицы?

Майкл никак не мог сообразить, в чем дело, и это было неудивительно. Марион знала, что сегодня у него выдался тяжелый день — переговоры, деловые встречи, да еще волнения по поводу ее очередного сердечного приступа.