Тирмен

Сто двадцать лет жизни Петру Кондратьеву не обещали. О точной цифре речь не шла. Но медицинская карточка тирменам и впрямь не требовалась. Если бы не война! Сколько из выданного кредита пришлось спалить, не думая, не считая! – чтобы просто выжить… Война брала, не брезгуя. Нет, Кондратьев не жалел, а если и случалось, то совсем о другом.

Отдавать – несложно.

Поделиться куда труднее.

«А что взамен, тирмен, тирмен?..»

3

Стук в наружную дверь «нулевки» раздался, когда он, выключив и заперев все «минуса», собрался уходить. Открывая, Данька не спросил: «Кто там?» Стучали вежливо, но настойчиво. Пьяный дебошир или компания юных гопников колотят в дверь иначе. Да и кто станет шляться по парку и ломиться в тир в пять утра?

Значит, клиент. Смена продолжается, тирмен.

– Добрый… доброе утро, Даниил Романович.

– Здравствуйте, Любовь Васильевна. Проходите.

К визитам Калинецкой он привык. Иногда Любовь Васильевна объявлялась вместе с Зинченко, иногда – сама по себе, как кошка из мультика. Калинецкая ему нравилась. Пальцы не гнет, хотя могла бы, всегда тебе и «спасибо», и «пожалуйста», и «будьте любезны». Единственная к Даньке на «вы» и по имени-отчеству обращается, хотя вдвое старше. В ее возрасте, кстати, вполне еще привлекательная женщина! Хотя уши ее портят. Торчат лопастями. Она это знает и прическу носит соответствующую.

А стреляет – дай бог иному мужику! В январе затеяла с ним соревноваться. Данька ее, конечно, обставил, но на разгром это дело никак не походило. Он, между прочим, мастерский норматив спокойно выбивает. Значит, Любовь Васильевна минимум на КМСа тянет.

И чего ее Петр Леонидович недолюбливает? Характерами не сошлись?

Бывает…

– Вы пострелять? Я уже все запер, но ничего, сейчас открою. Мне не трудно. Что вам сегодня?

– Спасибо, я так. В гости зашла. Чайком угостите?

– Конечно! Одну минутку, я чайник поставлю… Заходите. Здесь тесновато, но на двоих места хватит.

Недоумевая, отчего бы это Калинецкой вздумалось попить чаю ни свет ни заря в компании молодого тирщика, Данька проверил, есть ли в электрочайнике вода. Нажал кнопку «Пуск», сыпанул в железный заварничек добрую горсть черного «Дарджилинга». Дядя Петя современные ароматизированные чаи звал «одеколоном», предпочитая натуральный продукт из братской Индии, без эстетских вытребенек.

– Сейчас закипит.

– Если не возражаете, я закурю.

– Да, конечно…

Он придвинул даме закопченную жестяную банку, выполнявшую роль пепельницы, когда на улице было холодно и дядя Петя ленился ходить наружу на перекур.

– Сами по-прежнему не курите, Даниил Романович?

– Ну, не то чтобы… Балуюсь изредка.

Любовь Васильевна протянула ему открытый портсигар. Там в ряд лежали тонкие коричневые сигарилло. Различать сигареты, сигары и сигарилло Даньку научила некурящая Валерия Мохович, мечта Конана-варвара. Чтоб в приличном обществе не опозорился.

В памяти всплыла сцена семилетней давности:

«…Курить будешь?.. Любимые сигареты колумбийской мафии!..»

На миг Данька испытал острое чувство дежа вю. Все это с ним уже было! Не важно, что Калинецкая ничем не похожа на Жирного, что сам он другой, взрослый, что нисколько не боится собеседницы (правда? а не врешь?..), что они в тире, где он – хозяин, а не в школьном туалете…

Все это не имело значения.

В двух коротких, вроде бы незначительных эпизодах крылось нечто глубинное, главное, что роднило их до кислой оскомины на зубах. Жаль, Данька никак не мог ухватить: что именно?

Ощущение накатило жаркой волной и схлынуло.

– Нет, спасибо. Я сейчас не хочу.

Калинецкая не обиделась. Кивнула с пониманием, прикурила сама, выпустив облако сизого дыма, и убрала портсигар в сумочку. А сигарилло у нее ароматные. На порядок лучше «любимых сигарет колумбийской мафии». Хотя и те были хороши. Или это через семь лет так помнится? Теперь бы попробовал – плевался б дальше, чем видел?

Данька обратил внимание, что Калинецкая, кроме сумочки, принесла с собой пакет: тот стоял, аккуратно прислоненный к ножке стула. Сомнительно, что Любовь Васильевна ездит по ночам в супермаркет за покупками. Впрочем, наплевать. Хотелось спать, а до причуд ушастой ему нет дела.

Куда любопытней другое: почему для Любови Васильевны провал на «минус втором» не открывается? Для всех других – пожалуйста, а для нее – извините-подвиньтесь. Не желает новейшая разработка реагировать на подругу бородатого олигарха Зинченко. Уж как она рвалась на «минус второй»! – прорвалась, попала – и обломилась. Не включается провал, хоть сутки жди в бункере. Одна придет, с Борисом Григорьевичем, с кем-то незнакомым, утром, ночью – глухо. Может, эта система женщин не воспринимает? А что, вполне возможно! Кроме Калинецкой, никто из прекрасных дам на «минус втором» не бывал.