Пожилые записки

– Вот потому старик в Малаховке и просит за нее пятьсот рублей.

Я отыскал им сведущего человека (он за консультацию взял с них такую же сумму), только пара эта, алчность превозмочь не в силах, кому-то продала бесценную свою находку, ибо для них немедленный доход имел верховный смысл.

И живопись они ко мне таскали, закупая всё подряд, и я злорадствовал не раз, когда они показывали мне закупленную ими дребедень. И всё не поднималась у меня рука им отказать от дома, лень моя была сильней брезгливости. Ходили они редко и сидели крайне коротко: всегда спешили.

И тут явились они вдруг. Не спрашивали, как обычно, кто из моих знакомых уезжает и нет ли у него чего, не хвастались удачами своими, а совсем наоборот: спросили, не хочу ли я кого-нибудь из близких друзей облагодетельствовать уникальным бриллиантом. Показать? И из какой-то глубочайшей глубины лиса Алиса вытащила камень.

– Мы уже почти собрались, – пояснила мне Алиса, – и только поэтому камень стоит баснословно дешево…

– Бесплатно, в сущности, – встрял Базилио.

– И мы хотим, – кокетливо сказала Алиса, – чтобы он достался вашему хорошему другу, и он вам будет благодарен, как мы вам благодарны за всю вашу помощь.

– А если хотите, то купите сами, – снова встрял Базилио. – Да вы, наверно, не потянете, хоть мы его задаром отдаем. Почти что.

Кроме того, что понимаю я в камнях, как воробей – в политике, еще передо мной стояло неотступно некое предельно пакостное зрелище. Всплыло, верней, при виде камня. Как-то давным-давно случайно попал я в Алмазный Фонд и, шатаясь безразлично вдоль витрин, набрел на удивительный экспонат. Выставлен был на специальной подставке вроде тонкого подсвечника исторически известный алмаз по кличке «Шах». Когда-то Персия им откупилась от России за убийство Грибоедова. Так вот, в самом низу этой подставки, чтобы посетитель сразу вспомнил, – стояла маленькая фотография последнего портрета Грибоедова. И вздрогнул я, ее увидев. Посмотрите, как бы говорил экспонат, за что была уплачена такая ценность, не зря погиб известный человек, совсем не зря.

Ну, словом, я алмазы не люблю. И денег отродясь у меня не было таких, и ни к чему он, если б даже были. Но лиса Алиса и кот Базилио так превозносили этот камень и ахали, перечисляя некие неведомые мне его породистые достоинства, так убивались, что должны его отдать по бросовой цене, что я не выдержал и позвонил приятелю, который жил неподалеку. Это был тот крутой парень, что согласился выручить Илью Львовича; чем черт не шутит, подумал я, а вдруг это и в самом деле может оказаться некой формой благодарности.

Очень быстро он ко мне приехал, очень коротко на этот камень глянул и немедля отказался, к моему молчаливому удивлению сославшись на отсутствие свободных денег. И кофе отказался пить, поднялся сразу. А обычно мы неторопливо пили кофе, обсуждая разные его прекрасные темные дела (мы были много лет уже знакомы). Я вышел проводить его и извиниться, что позвал напрасно.

– Что за люди у тебя сидят? – спросил он сумрачно.

– Дерьмо, – ответил я жизнерадостно. – Но это родственники – помнишь его? (я назвал имя) – вы у меня однажды вместе выпивали.

– Помню, – медленно сказал приятель. – Понимаешь, это же подделка, а не бриллиант. Фальшак это. Искусственный алмаз. Фианит он называется. Но как они тебя так подставляют? Ну хорошо, что ты меня позвал, а если незнакомого кого? Да если бы еще с их слов наплел ту чушь, что я сейчас услышал? Ты просто какой-то сдвинутый, честное слово.

– Что такое фианит? – спросил я.

– Физический "институт Академии наук, – сказал приятель. – Это искусственный камень, там такие лепят как хотят, и всем они известны. Их употребляют в промышленности.

– А они это могли не знать? – спросил я, всё еще надеясь на человечество.

– Нет, – решительно сказал приятель. – Нет, они это не знать не могут. Они явно разбираются в камнях.

И я отлично знал, что разбираются они в камнях.

– Они решили спекульнуть твоей репутацией и какому-нибудь лоху на твоем имени подсунуть, – пояснил приятель, усмехнувшись. – Только как они потом тебе в глаза посмотрят?

– Уезжают они, – глухо сказал я.

– Так не на луну же, – возразил мне профессионал.

– Извини, – сказал я торопливо, – я тебе потом перезвоню.

Уже не злость и не растерянность я ощущал, а легкость и подъем душевный: знал я, где достану деньги для возврата приятелю. Как именно – еще не знал, но чувствовал свирепую уверенность.