Колесо судьбы

— Билли начал избивать меня, сбил с ног… и все, что я ни делала… — Вновь ощутив ту беспомощность, то отчаяние, она остановилась и закрыла лицо руками. Ночную темноту огласил ее душераздирающий всхлип. — Я ничего не могла сделать… я не могла остановить его… — Ее тело сотрясалось от рыданий. Шарон молча обняла Тану и крепко прижала к себе. — Он изнасиловал меня и бросил там… я была вся в крови… меня вырвало… потом он догнал меня на шоссе, заставил сесть в машину, потом чуть не врезался в грузовик, — теперь она говорила быстро, будучи не в силах остановиться. — Мы налетели на дерево, и он поранил себе лоб — все лицо было залито кровью; нас отвезли в больницу, потом туда приехала моя мать… — Внезапно Тана снова умолкла, ее лицо потухло при воспоминании, от которого она старалась убежать все эти пять месяцев. Она взглянула Шарон прямо в глаза. — Когда я попыталась рассказать ей обо всем, она не захотела мне поверить. «Билли Дарнинг не способен на такое!» — Тана зарыдала еще более безутешно.

Шарон стояла не разжимая рук и все так же молча. Наконец сказала:

— Я верю тебе, Тэн.

Тана кивнула. Вид у нее был несчастный, как у потерявшегося ребенка.

— Никогда в жизни я не позволю прикоснуться к себе ни одному мужчине. — Шарон очень хорошо понимала подругу, хотя и по другой причине. Ее никто не насиловал — она отдалась сама, по любви. — Моя мать не поверила ни единому моему слову. И не поверит никогда. Она боготворит семью Дарнингов.

— Не Думай больше об этом, Тэн. Думай о самой себе — это единственное, что имеет теперь значение. — Шарон подвела ее к скверу и усадила на пень, села сама и предложила ей сигарету. Тана сделала одну-единственную затяжку. — Знаешь, я считаю, что с тобой — полный порядок, даже лучше, чем ты думаешь. — Глубоко тронутая доверием подруги, Шарон мягко улыбнулась Тане и вытерла слезы с ее щек.

Губы Таны тронула слабая ответная улыбка.

— Ты не считаешь, что я должна презирать себя после этого?

— Какие глупости ты спрашиваешь, Тэн! На тебе это никак не отразилось.

— Не знаю… иногда мне кажется, что… что я могла бы помешать ему, если бы… не растерялась. — Ей хотелось освободиться от сомнения, высказать до конца все, что мучило ее столько дней.

— Скажи мне честно, Тэн: ты действительно веришь в это? Ты в самом деле думаешь, что его можно было остановить?

Тана надолго задумалась, потом отрицательно мотнула головой.

— Тогда перестань терзать себя. То, что с тобой случилось, ужасно, ужаснее не придумаешь. Может быть, это самое страшное из всего, что тебе написано на роду. Но это произошло. Никто и никогда не сможет сделать это над тобой снова. Ты считаешь, что он осквернил тебя? Но это не так! Что бы там ни было, он не смог взять тебя, настоящую тебя, Тэн. Забудь обо всем и продолжай жить.

— Это легче сказать, чем сделать. — Тана устало улыбнулась. — Такое не забывается.

— Надо себя заставить, Тэн. Нельзя допустить, чтобы это разрушило твою жизнь. Такой мерзавец, как он, не может одержать над тобой победу: он силен только в мерзости, во всем остальном это слабая душонка, Тэн. А ты — сильная. Не поддавайся депрессии — так ты только помогаешь ему. Как бы ни было тебе тяжело, выбрось все из головы и иди вперед.

— О, Шарон!.. — Тана со вздохом поднялась на ноги и взглянула на подругу. Вокруг был чудесный теплый вечер. — Что делает тебя такой привлекательной в глазах парней?

Шарон загадочно улыбнулась, но Тана видела, что глаза ее сегодня остаются серьезными, почти грустными.

— У меня тоже есть секреты.

— Например? — Тана теперь чувствовала себя гораздо спокойнее, чем раньше. Ей казалось, что Шарон открыла спрятанную у нее внутри клетку и выпустила из нее безжалостного зверя, который терзал ее не переставая. Теперь Тана была свободна, в душе ее снова воцарился мир. Ее мать оказалась неспособной сделать то, что сделала для нее молодая девушка, и Тана знала: что бы теперь ни случилось, они с Шарон всегда останутся друзьями. — Что с тобой произошло? — Тана отыскала взглядом глаза подруги, уже зная, что там таится нечто сокровенное.

Ответный взгляд Шарон подтвердил это. Она не захотела увиливать от ответа. Шарон никому не говорила о своих чувствах, но думала об этом постоянно. Они с отцом имели важный разговор перед ее отъездом в «Грин-Хиллз». Он сказал ей те же слова, которыми она только что подбадривала подругу: нельзя допустить, чтобы твоя жизнь оказалась разрушенной. Что случилось, то случилось — этого уже не исправишь. Нужно оставить это позади и идти вперед. Шарон, однако, не была уверена в себе.