Крылья

— Нет, ты и в самом деле больной! У тебя есть три самолета. Ты создал этот проклятый аэропорт для моего отца! — Она кричала сквозь слезы.

Ник старался говорить спокойно:

— Я могу не вернуться, Кэсс. — В этом, пожалуй, главное.

Он не собирался заставлять ее ждать его здесь. Это было бы несправедливо по отношению к ней. Она еще так молода. — Это вполне возможно. Я могу вернуться не раньше чем лет через пять, а могу и вообще не вернуться. Ты что, собираешься сидеть и ждать меня? При той жизни, какую ты сейчас ведешь, при тех возможностях, которые перед тобой открыты?

Ждать человека вдвое старше тебя, человека, который может оставить тебя вдовой без единого пенни еще прежде, чем ты начнешь жить? Забудь об этом, Кэсс. Это моя жизнь. Я ее такой сделал. Я хочу летать. Не хочу никаких привязанностей. Никаких обещаний. Так что.., забудь обо всем.

— Как ты можешь так говорить!

— Очень просто. Потому что я слишком тебя люблю. Я хочу, чтобы ты оставалась свободной и добилась сногсшибательных успехов, чтобы ты получила от жизни все, что можно, летала на всевозможных самолетах — при условии, что это не слишком опасно. И еще я хочу, чтобы ты была счастлива. Всю жизнь. И я не желаю волноваться о том, чем ты там занимаешься, пока буду гоняться за каким-нибудь «краутом» над Ла-Маншем.

— Ты просто жуткий эгоист!

— Как и большинство людей. Особенно летчиков. Иначе, я думаю, невозможно. Каждый день рисковать жизнью и знать, что те, кого ты любишь, в это время с ума сходят от страха…

Или того лучше — разбиться на воздушном празднике на глазах своих любимых… Только подумай об этом, Кэсси. Подумай, на какую жизнь мы обрекли бы тех, кого любим.

— Я много об этом думала. Но мы-то с тобой оба хорошо это знаем. Вот в чем наше преимущество. В этом мы на равных.

— Да нет же. Тебе всего двадцать лет, черт побери! У тебя вся жизнь впереди, И какая жизнь! Ты же не можешь сидеть и ждать меня. Впрочем, если я вернусь целым и невредимым да при этом выиграю большой куш на скачках, я тебе позвоню.

Нет, его невозможно переубедить! Такой же упрямец, как и она сама.

— Я тебя ненавижу.

— Я предполагал, что так случится. Особенно в тот момент, когда целовал тебя.

И он снова поцеловал ее. Вся ее ярость, гнев и отчаяние, казалось, слились воедино и взорвались в бурном порыве страсти, не уступавшей по силе той, что испытывал Ник. Он так много хотел бы изменить, но не мог. Он хотел бы заниматься с ней любовью, пока оба они не умрут от наслаждения. Огромным усилием воли он заставил себя оторваться от Кэсс, пока не поздно. Оба они почувствовали, что стали ближе друг другу в этот момент. Кэсси едва могла говорить.

— Ты будешь мне писать? — спросила она.

— Если смогу. Но особенно не жди и не слишком волнуйся, если писем не будет. Этого я как раз и не хочу. Не хочу, чтобы ты ждала меня. Наша история любви — самая короткая в мире. Я люблю тебя. Все. Конец. Наверное, мне вообще не следовало это говорить.

— Тогда почему ты сказал?

— Потому что я эгоистичный сукин сын. Просто не мог больше выдержать. Я сдерживал себя всякий раз, когда мы с тобой встречались. А когда уезжал от тебя из Калифорнии… вообще чуть не умер. В последнее время мне невыносимо хотелось сказать тебе о своей любви. Но это ничего не меняет, Кэсс, я все равно уезжаю.

Они еще долго говорили все о том же. Казалось, они кружат по одному и тому же месту. Ей так и не удалось переубедить его. В конце концов они полетели обратно после бесчисленных поцелуев, во время которых едва не сорвали друг с друга одежду.

Почти весь этот печальный уик-энд Кэсси провела вместе с ним. Когда пришло время уезжать, ей показалось, что сердце у нее разорвется. Такого отчаяния она не испытывала ни разу в жизни.

Отец чувствовал, что происходит, и попытался поговорить с Кэсси перед отъездом. Но ей это мало помогло. Она просто почувствовала, что он стал ей ближе, однако в ее отношениях с Ником это ничего не изменило. Как это возможно? Они любят друг друга, а Ник велит ей забыть об этом! Она не стала рассказывать отцу все в подробностях, но он, кажется, и без слов понял.

— Он такой, и с этим ничего не поделаешь, Кэсс, Хочет оставаться свободным для того, чтобы иметь возможность делать то, что считает нужным.

— Но это же не наша война, папа.

— Он намерен сделать ее своей. У него это хорошо получится. Он вообще хороший парень, Кэсси.

— Я это знаю… — Кэсси с несчастным видом взглянула на отца. — Он считает, что слишком стар для меня.