Гимн крови

— Отец говорил нам, если мы попадем в ужасную беду, то мы должны связаться с Ровен Мэйфейр из медицинского центра Мэйфейров в Новом Орлеане. Думаю, это было спустя года два после моего рождения. Отец был уже отравлен Силасом, но не знал об этом. Он слабел. Он думал, что умирает от старости. Он встречался со своими юристами в Нью-Йорке. Никаких номеров. Никаких имен. Все в духе отца. Морриган была одна из немногих, кто был как-то в курсе. Отец знал, что за его спиной происходят всякие дела.

Как-то проснувшись Морриган обвинила отца, что он влюблен в Ровен Мэйфейр. Влюблен в Ровен Мэйфейр.

— Почему она сказала? — спросила Мона треснувшим голосом.

— Я не знаю, — сказал он с ложной невинностью. — Я знал лишь о том, что она — единственное моя связь с миром людей.

— Потом появилась ты, моя дорогая бабушка, и пожелала нас освободить. Ну разве ты не ребенок? Очень на это похоже. Рядящаяся в одежды матери?

— Ты всегда придерживался таких взглядов? — спросил я. — Или это сказалось разочарование?

Он рассмеялся, безрадостно и всезнающе. Уставился на мертвую женщину на полу.

— Ты коварный тип, — сказал он. — Я родился, зная, что мать и отец обречены. — Он улыбнулся. — У Отца был не тот склад, чтобы контролировать юных мужчин. Постоянно происходили скрытые рождения. Ты можешь сказать, что с самого начала я завел грустную пластинку. В конечном счете… — Он замолк, зевнул, потом продолжил: — Как кто-то может управлять сообществом Талтосов, если не пресекает незапланированные беременности и не наказывает за бесконтрольные совокупления? — Он тряхнул головой. — Я не вижу другого пути. Кроме, конечно же, того, чтобы не надеть на женщин пояса верности. Так и следовало сделать. Знаешь, какие-нибудь современные нейлоновые пояса верности или вроде того. Но это, разумеется, было не в стиле Отца и Матери.

— Что здесь делали Таинственные люди? — спросила Мона. Она пыталась говорить твердо. — Вы просто жили в свое удовольствие на острове?

— Ах, нет, конечно же, — откликнулся Оберон. — Отец и Мать спланировали для нас чудесную жизнь. У отца был шикарный самолет. Он где-то в Нью-Йорке, брошенный, сломанный и бесхозный. Как игрушки маленького мальчика в синем,^[17] ожидающие, когда он за ними вернется. Мы облетели на самолете все знаменитые города мира. Больше прочих мне понравились Рим и Бомбей. Я бы хотел увидеть их снова: Лондон, Рио, Гонконг, Париж. И Мехико. Всюду мы осматривались. И нас учили наблюдать за людьми и вести себя, как люди. Пока мы занимались этим, Отец и Мать полностью о нас заботились. Просто шикарная жизнь. Отец был очень строг и осторожен. Никаких телефонов, никакого Интернета. Это могло оказаться роковой ошибкой в наших долгих странствиях.

— Ты когда-либо хотел сбежать? — спросил Квинн.

— Не я, — сказал он, пожав плечами. — Я любил Таинственных людей. Кроме того, люди попросту убивали Талтосов мужчин. Женщин они оставляли в живых. Они их использовали. А мужчин всегда убивали. Все об этом знали. Наша жизнь здесь была хорошей. У нас были превосходные учителя. Отец сделал так, чтобы они прилетали сюда два-три раза в неделю. Конечно, они не знали, кто мы на самом деле, но это не имело значения. У нас была первоклассная библиотека в главном строении — книги, фильмы, все такое. — Он снова взял стакан с молоком, сделав презрительную мину.

— Недостаточно холодное, — прошептал он. Потом: — Иногда в наших поездках нас охраняли люди. Например, когда мы отправились в Индию. У нас была яхта, вы знаете, комфортабельный катер, чтобы плавать по воде. И экипаж, приходивший дважды в неделю, а потом ставший нашей собственностью. И еще были джунгли. Элаф и Релеф любили прогуливаться по джунглям. Как и Сет. Я не любитель комаров, укусов, змей и прочего в этом духе. — Он небрежно махнул своей длинной рукой.

— Нет, это была славная жизнь. Пока Силас не начал свое сопротивление, медленно отравляя Мать и Отца. И, конечно, так как Силас никогда не интересовался этим, за его спиной проходили свидания, а под конец и сговоры против него. Все выходило из-под контроля, совершенно без контроля.

Он снова пожал плечами.

— Можно сказать, что это было просто бедствием. — Он откинулся назад и посмотрел на Мону, которая, скорчившись, сидела на краешке белого кресла.

— Не будь такой грустной, — сказал он с ненавистью. — Маленькая бабушка племени. Это не твоя ошибка. Так и должно было быть. Талтосы не могут жить с людьми. Талтосы совершают роковые промахи. Отец говорил, что если бы не Силас, то это был бы кто-то другой. Таинственные люди были нелепой идеей. Под конец он много говорил о Ровен Мэйфейр. Ровен Мэйфейр нашла бы выход. Но к тому времени он был виртуальным пленником в пентхаусе. А мать редко приходила в сознание.

---

17 Little Boy Blue — английская детская песенка (стишок).