Гимн крови

— Что ты хочешь знать о Стеле Мэйфейр?

Стирлинг испытывал неловкость. Он чувствовал себя изменником, но я ничем не мог ему помочь. Так значит он наперсник семейства Мэйфейр.

— Маленькая девочка, — сказал я. — Она обращается к людям: "душка" и у нее черные вьющиеся волосы. Представьте ее в маленьком платьице морячки с голубыми полосками, длинных белых гольфиках и черных туфельках с ремешками. Это говорит вам о чем-нибудь?

Михаэль Карри добродушно рассмеялся. Я взглянул на него.

— Ты верно описываешь Стелу Мэйфейр. Как-то Джулиан Мэйфейр рассказывал мне эту историю. Джулиан был одним из воспитателей в семье. Вся история была о том, как он взял с собой Стелу в деловую часть, ее и ее брата, Лионеля Мэйфейра — это он выстрелил и убил Стелу, но в той истории Стела была одета в платьице морячки и туфельки с ремешками. Дядюшка Джулиан все это описывал. Или мне кажется, что описывал. Он не описывал. Но я видел ее одетой таким образом. Да, я видел ее одетой таким образом. Но почему, по какой непостижимой причине ты спрашиваешь? И я не имею в виду Джулиана, почему-то продолжает существование. Это другая история.

— Да, я знаю, что ты не об этом. Ты имеешь в виду его призрак, — ответил я. — Мне просто любопытно в моих словах нет неуважения. Но каким призраком был Джулиан? Ты можешь объяснить. Был он добрым или злым?

— О Боже, это странный вопрос, — сказал Михаэль. — Все идеализируют дядюшку Джулиана. Все отдают ему должное.

— Я знаю, Квинн видел призрак дядюшки Джулиана, — продолжил я. — Квинн мне все рассказал. Он пришел повидать тебя, Ровен и Мону, и дядюшка Джулиан вывел его как раз на Первую улицу, или как вы ее называете, и Квинн долго беседовал с дядюшкой Джулианом. Они вместе пили горячий шоколад. Они сидели в саду. Он думал, что дядюшка Джулиан жив, на самом деле жив, но потом твои люди обнаружили его здесь, болтающимся в одиночестве, и не было никакого горячего шоколада. Впрочем, конечно же, в отсутствии горячего шоколада нет метафизики.

Михаэль рассмеялся.

— Да, дядюшка Джулиан обожал долгие разговоры. И он практически прикончил себя горячим шоколадом. Но призрак не может делать что-либо в этом роде, если только ты сам не дашь ему силу. Квинн — природный медиум. Дядюшка Джулиан играл с ним.

Он сделался грустным.

— Теперь, когда придет время… Для Моны, я хочу сказать. В общем, тогда придет дядюшка Джулиан и заберет ее в потусторонний мир.

— Ты веришь в это? — спросил я. — Ты веришь в потусторонний мир.

— А ты хочешь сказать, что не веришь? — спросил он. — Откуда, по-твоему, приходит дядюшка Джулиан? Видишь ли, я видел слишком много призраков, чтобы не верить в них. Они же приходят откуда-то, разве не так?

— Не знаю, — сказал я. — Есть что-то неправильное в том, как ведут себя духи. И то же относится к ангелам. Я не утверждаю, что они не обитатели потустороннего мира. Я только придерживаюсь мнения, что эти сущности, которые приходят сюда, чтобы так благодетельно вмешиваться в наши дела, больше, чем случайная трещинка в реальности. — Мне в самом деле стало жарко. — Ведь ты не думаешь всего, что сказал, нет?

— Ты видел англов? — спросил Михаэль.

— Хмм, как сказать… Они настаивали на том, что они ангелы, — ответил я.

Глаза Ровен отстранено и медлительно скользили по мне. Ее не интересовало, что я спрашивал о Джулиане или что мне ответил Михаэль. Она снова переживала ужасный момент, когда она вошла в больничную палату, комнату смерти, чтобы принести смерть, и Мона испугалась. Она переживала это снова и снова и изучала меня.

Почему бы мне просто не прижать ее к себе на минуту, чтобы успокоить, почему бы мне не спрятаться с ней в спальне наверху, не разгромить этот дом, чтобы умчаться с ней на другой конец мира, выстроить ей дворец где-нибудь глубоко в джунглях Амазонки?

— Почему бы тебе не попробовать? — спросил дядюшка Джулиан. Он снова стоял рядом с ней, со скрещенными на груди руками, и ухмылялся настолько откровенно, насколько ему позволял его имидж.

— Тебе же не придет в голову ничего лучшего, чем наложить свои руки и на нее. О, она будет таким призом!

— Будь добр, отправляйся в ад! — сказал я. И самому себе: "покричи еще об этом".

— С кем ты разговариваешь? — спросил Михаэль, поворачиваясь в своем кресле, как уже делал раньше. — Что ты видишь?

Джулиан исчез.

— Почему ты спросил о Стеле? — пробормотала Ровен.