Иисус: Возвращение из Египта

Когда Иосиф, не говоря ни слова, протянул женщине нужные монеты, она замотала головой и не приняла их.

Иосиф, и Клеопа, и остальные мужчины обменяли свои деньги молча, но потом Клеопа не выдержал и воскликнул:

— Ах вы, кучка воров! Наверное, вы горды собою!

Менялы отмахнулись от него, почти даже не оторвавшись от своих дел. Иосиф сердито взглянул на Клеопу.

— Только не в Доме Господнем, — сказал он.

— А почему нет? — спросил Клеопа. — Господь знает, что они воры. Они берут слишком большую плату за обмен.

— Оставь это, — сказал дядя Алфей. — Сегодня еще не было стычек и волнений. Хочешь стать заводилой?

— А почему они берут большую плату? — спросил у отца Иаков.

— Я не знаю, много они берут или нет. Но я готов заплатить столько, сколько они просят, — отвечал ему Иосиф. — Мы пришли сюда, взяв достаточно денег, чтобы купить птиц. У меня не взяли больше, чем я готов был отдать.

Мы были уже в том месте, где держали голубиц. Жарко светило солнце. Я сбил ноги о плиты, покрывавшие двор, хотя это были красивые плиты. Я слышал в толпе все больше сердитых голосов, все больше ссор, и громче людей был клекот и воркование птиц. Нам пришлось долго ждать, прежде чем мы добрались до их клеток.

Вонь там стояла хуже, чем в любом хлеву Назарета. Сквозь решетки сочилась грязь.

Здесь даже Иосифа удивили цены, которые просили за животных для жертвоприношений. Однако торговец был резок и немногословен, он просто указал на толпу ждущих людей.

— Хочешь, сам садись здесь и торгуйся с этими людьми! — буркнул он. — Или неси своих птиц без изъяна из самой Галилеи! Ты ведь из Галилеи, я прав? Я догадался по твоей речи.

Куда ни повернись, везде люди ссорились. Одна семья пришла вернуть птиц, потому что священник отказался их принять. Торговец кричал по-гречески, что птицы были безупречны, когда он их продавал. И опять Иосиф предложил семье заплатить за других птиц, но отец семейства отказался, правда, поблагодарил Иосифа за щедрость. Женщина рыдала:

— Я шла сюда четырнадцать дней, чтобы принести эту жертву.

— Послушайте, позвольте нам заплатить за пару голубей для вас! — настаивал Клеопа. — Я не дам денег вам в руки, — обратился он к женщине. — Я передам их этому человеку, а он даст вам двух новых птиц. Тогда это будет ваша жертва, а не наша. Понимаете? Вы же ничего у меня не возьмете, чтобы получить ее. Деньги возьмет торговец.

Женщина перестала причитать. Она посмотрела на мужа. Тот подумал немного и согласился.

Клеопа заплатил.

Торговец дал женщине двух бьющих крыльями голубей, а птиц, проданных ей ранее, тут же сунул обратно в клетку.

— Ах ты воришка несчастный! — пробормотал Клеопа.

— Да, да, — кивал торговец.

Иаков быстро сделал свою покупку.

Мне в голову пришла мысль, напугавшая меня. На этот раз это было не воспоминание о сражениях или о человеке, погибшем на копье, это была совсем другая мысль. Я подумал, что это место не является домом молитвы, это вовсе не прекрасное обиталище Яхве, куда все приходят поклониться Ему. Заповеди о жертвоприношениях казались такими простыми, когда мы заучивали их в школе по священным книгам. Здесь же я видел огромную рыночную площадь, до краев наполненную шумом, злобой и разочарованием.

Повсюду в плотной толпе евреев ходили язычники. В душе я краснел от стыда за то, чему они были свидетелями. И все же я понимал, что большинство из них не обращают внимания на ссоры и раздраженные крики. Они пришли посмотреть на храм и на вид были даже счастливее, чем евреи вокруг них, хотя во двор женщин, куда направлялись сейчас мы, язычников не допускали.

Разумеется, у язычников были собственные храмы, перед которыми язычники-торговцы продавали животных для жертвоприношений. Я видел множество таких торговцев в Александрии. Возможно, они точно так же ругались и обманывали.

Однако наш Господь — это Господь, который сотворил все сущее на земле, наш Господь невидим, наш Господь — Господь над всем и вся. Наш Господь обитает только в нашем храме, и мы — его святой народ, все до одного.

Когда мы вошли во двор женщин, Старая Сарра, мама и другие женщины остались там, так как дальше женщинам идти не дозволялось. Тут народу было уже не так много. Язычники не могли сюда входить под страхом смерти. Теперь мы действительно находились в храме, хотя гомон жертвенных животных сопутствовал нам и здесь, так как некоторые люди прибыли сюда со своими коровами, овцами и птицами.