Честный проигрыш

Хильда и Руперт сели рядом на диван, глядящий прямо в сад. Оба они смотрели на Таллиса, а Таллис смотрел в окно. Какое-то время длилось молчание.

— Здесь так тихо, — проговорил наконец Таллис, — кажется, что ты за городом.

— Шум самолетов здесь слышнее, чем у вас, — возразила Хильда.

— А мне нравится этот шум, — сказал Таллис. — В нем слышится «я возвращаюсь домой». А! Вот и он.

Хильда открыла рот, чтобы предложить Таллису снять пиджак, но вдруг уловила, что он в подтяжках.

— Что будешь пить, Таллис? Херес, сухой вермут, джин с тоником?

— Да, пожалуйста, то есть немного хереса. Спасибо.

— Наверное, ты очень занят, — сказала Хильда. — Твое имя упоминалось в связи с этим новым жилищным проектом в Ноттинг-хилле.

— Да, к сожалению, там сейчас все не ладится.

Где Таллис, там всегда не ладится, мелькнуло в голове у Хильды, но она тут же подумала: это несправедливо, наоборот, где не ладится, там и Таллис.

— Мы решили поговорить с тобой Таллис, — внушительно начал Руперт, — поговорить откровенно. Да, дорогая, немного джина.

Как они не похожи, думала Хильда, наблюдая за милым и так хорошо ей знакомым любознательным твердым взглядом голубых глаз мужа. Руперт — сильный и собранный, мужественный, безукоризненно честный. Он жаждет полной информации, прямых ответов, четко выверенной позиции. Требует ясных определений и рациональных поступков. А в Таллисе так много женственной уклончивости. Не будь он такой славный, его впору было бы заподозрить в лукавстве. И каким мелким он кажется рядом с Рупертом.

— Я понимаю, — кивнул Таллис, — вы оба очень беспокоитесь о Питере. Я тоже.

— Гм, — кашлянул Руперт, — вообще-то говоря… Естественно, мы беспокоимся. Но сейчас как раз вроде бы появился шанс уговорить его вернуться в Кембридж.

— Мне кажется, что ему нужен психиатр.

— Таллис! — воскликнула Хильда. — Ты ведь всегда был против них.

— Человеческое тепло — вот наилучший целитель, — сказал Руперт.

— Но оно, к сожалению, не всегда помогает, — ответил Таллис. Прищурившись, он смотрел в залитый солнцем сад.

— Питер нуждается в любви, — проговорила Хильда. — Да, он бунтует. Но сейчас вся молодежь такая.

— Думаю, ему нужно от меня выехать, — сказал Таллис. — Но хоть убейте, не понимаю куда. Тут нужна помощь профессионала.

— Ты удивляешь меня, Таллис, — возразил Руперт. — Большинство психиатров — мошенники, и ты это прекрасно знаешь.

— Так расписаться в своем фиаско! — воскликнула Хильда.

— Да, я потерпел фиаско, — согласился Таллис. Он отвернулся наконец от окна, поморгал, нахмурился и машинально отпил глоток хереса.

— Что ж, дорогой, если Таллис считает, что Питеру нужно выехать, нам с тобой надо подумать, где ему теперь жить. — Хильда была огорчена и раздосадована, но голос, обращенный к мужу, звучал идеально ровно. — Таллис действительно очень занят, и он уже отдал Питеру столько сил.

— Не переехать ли ему к Морган? — спросил Руперт.

— Неплохая идея.

— Ты ведь знаешь, что Морган выехала от нас? — спросил Руперт Таллиса.

— Нет, я не знал.

Конечно, не знал, ведь никто же не потрудился ему сообщить, подумала Хильда. Ему вообще ничего не рассказывают. А впрочем, сам виноват, решила она секундой позже.

— Да, пусть Морган возьмет к себе Питера, — обернувшись к жене, сказал Руперт.

— А куда она переехала? — спросил Таллис.

— Сняла квартиру в Фулэме, — ответила Хильда.

— И живет там одна?

— Разумеется, — вскипел Руперт.

— Почему «разумеется»? — спросил Таллис.

— Хочешь я дам тебе ее адрес? — сказала Хильда.

— Нет, зачем же. У нее ведь есть мой. — Таллис сосредоточенно смотрел в стакан. Потом опустил в него кончик мизинца, вытащил барахтавшуюся в хересе мошку, встал, пересек комнату, подошел к вазе с розами и посадил мошку на лепесток. После этого снова вернулся на свое место.

— Таллис, ну почему ты не попытаешься завоевать ее?! — воскликнула с раздражением наблюдавшая за ним Хильда. — Морган не понимает, на каком она свете, не отдает отчета в своих действиях. Просто плывет по течению. Ну прояви ты инициативу. Придумай что-нибудь. Встряхни ее. Ведь ты ее еще любишь. Правда?

— Да, — сказал Таллис. Он быстро взглянул на Хильду и сразу же опустил глаза. Туго натянутая на висках кожа, казалось, натянулась еще больше.