Бумажный тигр

— Джорджина! — хором воскликнули Питер и Дэниел.

Тайлер незаметно переместился поближе к Эви и отодвинул ее от двери. Артемис тяжело поднимался по лестнице. Дэниел взял Джорджину за руку, отвел от Питера и подтолкнул ее ближе к своей матери. Сам он встал между дверью и постелью. По бокам от него встали братья.

— Питер, где тебя черт носит?! Нам необходимо срочно…

Старик внезапно замер на пороге, ошалело вращая глазами. Сыновья стояли в ряд перед кроватью, словно защищая от него кого-то… Но тут Артемис увидел Дэниела, и его багровое толстое лицо пошло малиновыми пятнами.

— Ты! Я так и знал, что без тебя тут не обошлось! Мое терпение иссякло! — Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Джорджины. — Можешь передать своим родителям, чтобы они начинали собирать вещи. И чтобы к вечеру духу вашего не было в доме!

Сыновья стали было возражать, но седой старик лишь отмахнулся и, подойдя к окну, выглянул наружу.

— Какого черта?! — рявкнул он.

— Это демонстрация протеста, — весело объявила Джорджина. — Ваши подчиненные выдвинули кое-какие экономические требования. — Она подошла к другому окну и тоже выглянула. — И, судя по всему, там не только клерки из вашего магазина.

«Это еще мягко сказано», — подумал Дэниел, глядя ей через плечо.

Лужайка перед особняком Маллони быстро заполнялась колыхавшимся людским потоком. Обычно погруженный в умиротворенную тишину квартал в одночасье стал напоминать шумную ярмарку. Отовсюду слышались громкие рожки, кто-то бил в барабан, а «Боевой гимн республики» сменился «Усыпанным звездами знаменем».

— Проклятие, остановите их кто-нибудь! — вскричал Артемис.

Джорджина бросила на него нервный взгляд и, заставив Дэниела наклониться к себе, шепнула ему на ухо:

— У него нездоровый цвет лица. Ему нужно успокоиться.

Дэниел пораженно взглянул на нее. Как же успокоить старика, если у него перед домом на лужайке такое?!

— Я перестал быть героем, — напомнил он.

— М-да, верно…

Джорджина нахмурилась и оглянулась на остальных присутствующих. Питер стоял рядом с отцом и широко раскрытыми глазами смотрел на то, что было за окном. Эви сидела рядом с миссис Маллони на постели, ободряюще похлопывая ее по руке и с любопытством наблюдая за остальными. Тайлер стоял рядом с ней и был начеку. Двое младших Маллони стояли у третьего окна.

«Теперь уже ничего нельзя поделать. Поздно», — пришло в голову Джорджине.

Артемис вышел на балкон и, потрясая кулаком, крикнул в толпу.

— Убирайтесь вон, пока я всех вас не уволил к чертовой матери! Убирайтесь! Я вызову полицию!

Рожки и барабаны постепенно смолкли, но людской поток продолжал вливаться в распахнутые настежь ворота особняка Маллони. Задние ряды напирали, всем хотелось поглядеть на взбесившегося старика. Когда в толпе стало более или менее тихо, какой-то молодой человек громко проговорил, обращаясь к Артемису:

— Сегодня День независимости, и мы пришли сказать о том, что мы свободные люди и больше не хотим быть твоими рабами! Мы требуем сокращения рабочего дня и достойного жалованья!

— Плевать я хотел на вашу свободу! — рявкнул в ответ старший Маллони. — С завтрашнего дня вы все можете начинать подыскивать себе новую работу!

Питер взял отца за плечо и попытался увести его обратно в комнату.

— Не надо, папа. Магазин не сможет работать, если ты всех их уволишь. Пусть по крайней мере скажут, что им нужно.

Артемис, побагровев, стряхнул с себя руку сына.

— Не лезь не в свое дело, предатель! Это ты привел его сюда, этого выродка! — Старик ткнул пальцем в сторону Дэниела.

— Выродка? Я не позволю тебе оскорблять мать, — зловеще тихо произнес Питер. — Дэниел такой же твой сын, как и я.

— Что?! Ты не сын мне! — Он поднял к лицу Питера дрожащий кулак. — Ты…

Старик вдруг натужно охнул и, схватившись за грудь, пошатнулся. Питер увел его с балкона. Представитель демонстрантов тем временем продолжал говорить, а толпа одобрительно гудела и аплодировала.

— Проклятие, отпусти меня!

Артемис попытался оттолкнуть Питера и выпрямиться, но ему стало еще хуже, и он начал заваливаться набок.

— Джон, быстро за врачом! — крикнул Дэниел и бросился помогать Питеру.

Джон и Пол выбежали из комнаты, их башмаки торопливо застучали по лестнице. С лужайки по-прежнему доносились улюлюканья и многоголосые крики.

Обеспокоенная Эдит поднялась с постели, но у нее закружилась голова. Джорджина и Эви вовремя подхватили ее под руки.