Бумажный тигр

Неожиданно входная дверь распахнулась, и в комнату ворвались рыдания. Все присутствующие вскочили из-за стола. Но прежде чем Джорджина успела что-нибудь сделать, как на пороге кухни возникла Дженис. Лицо ее было залито слезами, но стоило ей узнать гостью, как оно все пошло пятнами от ярости.

Вон отсюда! — крикнула она, показав на дверь. — Я больше не желаю иметь с такими, как вы, ничего общего!

— Дженис, не кипятись. Милая леди просто хотела помочь, — проговорила старуха, коснувшись Дженис рукой.

— Отец этой «милой леди» только что уволил меня и предупредил, что мне не найти работы в городе! Так что «милая леди» может проваливать откуда пришла! — Дженис утерла слезы рукавом и, скрестив руки на груди, стала ждать. Вся ее поза выражала непреклонность.

— Но это… невозможно, — пролепетала Джорджина, подвигаясь к выходу. — В последнее время он сам не свой. Я поговорю с ним. Это недоразумение. Этого не может быть…

— Значит, по-вашему, мне это приснилось? Уходите, мисс Хановер, и не смейте больше приближаться к нашему дому. До сих пор от вас были одни только не приятности. А пустые обещания давать нетрудно!

Джорджине нечего было сказать. Она и сама понимала, что ничего не добилась, только сделала еще хуже. Она искренне хотела помочь, но, оказывается, одних благородных намерений недостаточно. Прикусив губы, она повернулась и медленно вышла.

Она пребывала в такой растерянности, что даже не знала, куда идет. В мозгу билась мысль: надо найти отца и узнать, что случилось. Попытаться убедить его пересмотреть принятое решение. Но неужели он ее послушает сейчас, если до сих пор ни разу этого не делал?

Может быть, она действительно ни на что не годится, кроме как рассаживать гостей на званых обедах и рожать детей? Может быть, хватит брыкаться, а просто выйти замуж за Питера и благодарить Бога уже за то, что у нее есть крыша над головой? Может быть, мужчины правы и женщин нельзя выпускать из дома?

Она вдруг поймала себя на том, что ей нечего противопоставить этим грустным мыслям. Пока жизнь лишь подтверждала их правоту.

Слезы уже залили все ее лицо, а носовой платок абсолютно промок, когда Джорджина наконец спохватилась и поняла, что не представляет себе, где она находится и куда ее несут ноги. В следующую секунду она услышала за собой чьи-то шаркающие шаги, хриплый шепот и смешки. Боясь обернуться, она пошла быстрее, отчаянно пытаясь сообразить, как ей выбраться из мрачного лабиринта грязных улочек.

В чем дело, леди? Хочешь побегать наперегонки?

Поняв, что их обнаружили, ее преследователи обнаглели и, тоже ускорив шаг, стали ее догонять — это были мужчины.

Заблудилась, леди? Ай-яй-яй! Мы, пожалуй, можем показать дорогу… За поцелуй! — послышался за спиной хриплый и низкий голос.

Чья-то сильная рука ухватила ее за локоть. Джорджина стряхнула ее и горько пожалела в ту минуту, что не захватила зонтика. Отбиваться было нечем, поэтому она, подобрав юбки, пошла еще быстрее.

Не торопись, леди. За проход по этой улице надо заплатить пошлину.

Один из преследователей забежал вперед. Это был неопрятный, грязный человек с заломленной на затылок кепкой. Он смерил ее с головы до ног наглым и презрительным взглядом. Росту в нем было немного, но Джорджина уже знала, как внушительно выглядят мужчины под одеждой, а у этого человека грудь была широкая, как у кузнеца. Свободная рубаха из шотландки нисколько не скрывала бугрящихся под ней мускулов. Джорджина остановилась, не смея обойти его.

Резко обернувшись, она едва не столкнулась со вторым. Этот был выше и заметно уже в плечах. Он обнажил в ухмылке зубы, и те сверкнули на смуглом то ли от природы, то ли от загара или от пыли лице. Загородив ей путь к отступлению, он произнес:

Пошлину, леди. Надо заплатить.

Протянув к ней руки, он сделал шаг навстречу. Увернувшись, Джорджина бросилась мимо него в том направлении, откуда пришла. Но парень успел подставить ногу, и она споткнулась. Он схватил ее так сильно, что она тут же вспомнила о могучих руках Питера, который стаскивал ее со стремянки, когда она фотографировала у него в магазине. Джорджина испуганно вскрикнула и попыталась освободиться.

На твоем месте, приятель, я бы оставил леди в покое, — вдруг раздался чей-то голос из ниоткуда.

Джорджина и ее обидчики стали озираться по сторонам. Улица была совершенно пуста, и лишь кое-где ветерок шевелил в окнах занавески. Жизнь научила людей, населявших этот квартал, никогда не ввязываться в чужие дела.