Словарь Ламприера

— Я чувствовал, что нам надо встретиться, сэр Джон. По крайней мере еще один раз.

Теперь он все понимал: почему каждый шаг его оказывался предугадан, почему невидимый враг отвечал ударом на каждый удар сэра Джона. Он всегда опаздывал, враг всегда опережал его на шаг. Но теперь игра окончена.

— Ты победил, — сказал сэр Джон. — Город твой. Хочешь — оставайся, хочешь — уходи. Мне нечего сказать тебе.

Сэр Джон услышал, как со светильника поднялся стеклянный колпак, потом раздались глубокий вдох и резкий выдох. Пламя погасло, и сэр Джон почувствовал запах дыма от фитиля.

— Нет, сэр Джон, — ответил Фарина. — Я проиграл. Мои люди предали меня. Сегодня ночью победили вы.

Когда «Вендрагон» приблизился к маяку, матросы засуетились, убирая парус. Три капитана и Петер Раткаэль-Герберт смотрели, как на них надвигается из темноты береговая линия. Зеленый огонь светился на середине склона холма. От мыса в море уходил причал. За причалом Эбен разглядел длинный ряд повозок — штук двадцать или даже больше, — и возле повозок расхаживало множество людей с ломами и молотками на длинных ручках. Причал приближался быстрее, чем Эбену показалось вначале, и на мгновение он подумал, что корабль обязательно врежется в него, но он ошибся: широкий трап скользнул с левого борта, перлини натянулись над битенгами, и причальные канаты, пойманные на берегу, надежно закрепили «Вендрагон» у пристани. Люди с молотками и ломами двинулись к кораблю. Впереди шли двое, одетые лучше прочих. Уилберфорс окинул взглядом все это общество и повернулся к Эбену:

— Не очень-то мне это нравится. Эбен кивнул.

— Вступим в переговоры, — отозвался он.

Все четверо спустились по трапу навстречу приближавшейся парочке; те остановились, повернулись друг к другу и стали о чем-то шептаться.

— Добрый вечер! — приветствовал их Эбен. Они снова пошептались, потом тот, что был пониже ростом, протянул руку.

— Добро пожаловать, — сказал он. — Месье Жак еще на борту?

— Жак? Кажется, я не знаю никакого Жака. Мы здесь по поручению юного Ламприера, — решительно заявил капитан Гардиан.

Это утверждение вызвало новые перешептывания. Причал заполнился людьми, столпившимися за спиной совещающихся начальников. В конце концов Дюлюк отвернулся от своего товарища и обратился к помощникам. Он говорил очень взволнованно, то и дело указывая в сторону четверых гостей, но говорил только по-французски, так что только Петер Раткаэль-Герберт получил некоторое представление о смысле его речи.

— Они приветствуют нас, — объяснил он своим спутникам. — Они говорят, что без нашей великой жертвы. все было бы потеряно. И еще что-то… Мы с вами — невоспетые герои… герои революции.

— Превосходно, — сказал Эбен.

— А теперь он говорит что-то о повозках. Кажется, они хотят разгрузить корабль. Да, именно так. Груз…

Он еще не успел договорить, как первый из двоих начальников двинулся вверх по трапу и к люку, ведущему в трюм.

— А какой груз? — спросил Уилберфорс.

— Статуи, — ответил Эбен.

Нигль и его матросы исчезли под палубой. Четверо друзей смотрели, как из трюма достают первый ящик, перебрасывают его через борт и несут по причалу к повозкам, ожидающим на берегу. Люди с молотками и ломами приступили к работе, и вскоре все вокруг было завалено щепками и обломками дерева. Из разбитых ящиков доставали статуи и выстраивали вдоль берега. Грузчики работали без перерывов, и вскоре вокруг повозок собралась целая толпа статуй: Минерва, Юнона, Венера, Диана со своими нимфами, Геркулес, борющийся со змеями, Юпитер с молнией, Нептун с урной, сатиры, дриады и гамадриады. Все они глядели слепыми глазницами друг на друга и на других богов, богинь и героев, появляющихся следом из разбитых ящиков.

— Почему они не грузят их на телеги? — спросил Петер Раткаэль-Герберт. Уилберфорс, сам ничего не понимавший, пожал плечами, но в этот момент завеса над маленькой тайной начала подниматься.

По знаку того невысокого человека, что говорил с ними, когда они сошли с корабля, рабочие с молотками собрались вокруг неподвижно стоящих статуй и принялись махать этими молотками, как топорами. Руки, ноги и головы статуй полетели во все стороны. Туловища падали на землю, их тоже разбивали, и вскоре над всей этой бойней взвилось огромное облако белесой пыли. По кругу пошел кувшин с водой. Каждый сделал по глотку, и работа возобновилась. Лица и пальцы разлетались под ударами молотков, и в конце концов все статуи превратились в осколки. Пыль начала оседать. Эбен увидел, как один из людей наклонился и достал что-то тяжелое из груды осколков. Потом к нему подбежал другой человек и помог ему перетащить извлеченный предмет в ближайшую повозку. Все работники стали рыться в обломках статуй и переносить их содержимое в телеги. Телеги загружались последовательно, одна за другой, и когда очередная заполнялась, ее увозили наверх по невысокому холму за пристанью.