Словарь Ламприера

Какой-то работник опорожнил кувшин с водой над неровной глыбой, лежащей перед ним, и, когда пыль была смыта, в лунном свете засиял знакомый блеск.

— Золото, — сказал капитан Рой. Последние повозки двинулись вверх по холму.

Люди, сидя возле горы осколков, переводили дыхание. Двое начальников снова подошли, и первый из них опять обратился к Эбену.

— Теперь подготовка завершена. Передайте Ламприеру, Жаку и остальным нашу благодарность и наши поздравления. Мы ждем их через год, — и оба вскинули руки в торжественном салюте. — Четырнадцатого!

— Четырнадцатого! — согласились четверо друзей, ответив точно таким же салютом. Потом они повернулись и увидели Нигля, молча стоявшего у них за спинами.

— А что теперь? — спросил Уилберфорс. Перед ними протянулся во тьме огромный массив континента. Зеленый маяк погас. «Вендрагон» покачивался высоко над водой, слегка ударяясь о причал. Восточный горизонт начинал светлеть, до рассвета оставалось не больше часа. Капитан Гардиан взглянул через перила правого борта, туда, где безмолвным часовым стояла Рошель, стерегущая границу между сушей и водой. Петер Раткаэль-Герберт вспоминал рассвет в Истанбуле, первые лучи солнца, сверкавшие высоко над городом на константинопольских золоченых куполах. Рядом с ним дрожали от холода Уилберфорс и Рой. С севера потянуло холодным ветром.

— На юг, — сказал Эбен, и остальные трое согласно кивнули. На юг.

* * *

Утром четырнадцатого июля над Лондоном взошло яркое солнце. Но с северо-запада дул холодный ветер. На Леднхолл-стрит уже приступили к работе, и рабочие вовсю суетились со своими тачками и тележками, заделывая трещину в мостовой. От груды тлеющих углей в Хеймаркете все еще поднимались струйки дыма. Сэр Джон Филдинг в конторе на Боу-стрит отчитывал своих констеблей и выслушивал рапорты. Полицейских преследовали от оперного театра по всему Сент-Джеймс-парку, загнали к реке и побросали в воду. Безжалостные лодочники взимали с них по полгинеи за спасение. Были грабежи и аресты, но в целом толпа осталась без руководства и выдохлась. Мелкие группы бесцельно бродили всю ночь. Но перед рассветом исчезли и они, и на улицах стало спокойно. Город стал таким же, как позапрошлой ночью.

Сэр Джон, двигаясь с Боу-стрит через рынок Ковент-Гардена к Тилт-Ярд, прислушивался к шуму и болтовне торговок рыбой и разносчиков. Точильный камень Типа слегка жужжал на восточном углу. Какая-то женщина продавала тюрбо. Сэр Джон чувствовал запах рыбы, овощей, немытых тел. Ничего не изменилось. Теперь, в утренней прохладе, все его страхи казались преувеличенными, почти смешными. Что он себе навоображал?

Надзиратель встретил его у ворот тюрьмы и проводил через двор в подвалы. Сэр Джон услышал лязганье ключей, скрип отпирающихся и запирающихся дверей. Ворота за его спиной захлопнулись.

— Разношерстная компания, сэр Джон, — произнес тюремщик, подведя главного следователя к первой камере, в которой в угрюмом молчании сидел Штольц со своими людьми. — Мы нашли их на пристани Батлера.

— Прекрасно. И за каким же занятием вы их там застали? — полюбопытствовал следователь.

— Сэр Джон?

— Что они делали?!

— О, я вас понял, сэр. Они спали, сэр Джон. Я не мог никого разбудить. Пришлось погрузить их на телегу, как мешки с углем.

Сэр Джон глубокомысленно кивнул.

— Дальше, — сказал он.

Вторая камера была забита под завязку, как и первая.

— Этот сброд был вместе со Штольцем и теми, остальными, — заявил тюремщик. — Они утверждают, что они — пираты, сэр.

— Пираты? В Лондоне нет пиратов…

— Но мы-то есть, сэр… — донесся голос из подвала.

— И кто же вы такие? — спросил сэр Джон.

— Герст Краевич, — отозвался тот же голос, — и команда «Сердца Света», некогда известного под именем «Алекто»…

«Алекто». Пираты… Нет, это было невозможно. Тридцать лет — словно один день…

— Скажите, мистер Краевич, как случилось, что вы стали пиратом?

— Ах, сейчас расскажу, сэр. Эта история достойна того, чтобы поведать ее вам. Должно быть, вы помните Великий бунт чесальщиков пятьдесят третьего года. Ну вот, там был один судья…

— Благодарю вас, мистер Краевич, — перебил его сэр Джон. — Я все понял. Надзиратель, освободите этих людей.

— Сэр Джон, но как же? Пиратство — это же серьезно…

Но сэр Джон не слушал его. Вот по меньшей мере одна головоломка не его собственного изобретения. Настоящие пираты. Вот по крайней мере одна вина, не лежавшая на его собственных плечах. Сэр Джон думал о своем сводном брате и его мудрых решениях спорных вопросов. Он обратил слепые глаза к подвалу, в котором пираты уже начали собираться на свободу. Нет, это не его вина. Это сделал Генри.