Невыносимая любовь

Пока я собирался ответить, Линли открыл дверь и вышел в коридор. Оттуда он добавил:

– Но вот что я сделаю. Где-то на следующей неделе пришлю к вам инспектора по гражданским делам. У него десятилетний опыт работы с проблемами населения, и уверен, он сможет дать какие-то полезные советы. – После этого он ушел, и я услышал его громкий голос уже из приемной, он обращался к тем парням в дутых куртках. – Жалуетесь? Вы двое? Шутите, да? Слушайте меня. Вы немедленно убираетесь отсюда, а я уж как-нибудь замну то дельце.

Я опаздывал на обед и поэтому быстро зашагал по улице прочь от участка, поглядывая через плечо, не едет ли такси. Я должен был чувствовать злость или беспокойство, но почему-то, получив у Линли отказ, я успокоился. Дважды я пытался заинтересовать полицию, больше мне беспокоиться незачем. Подарок для Клариссы оттягивал мне карман, и, наверное, это навело меня на мысли о ней и об утраченном счастье. Я не мог воспринимать всерьез ее слова, что между нами все кончено. Мне всегда казалось, что наша любовь должна длиться вечно. И теперь, торопясь по Харроу-роуд, благодаря подсказке инспектора Линли, я вспомнил ее предыдущий день рождения, который мы отмечали, не испытывая и десятой доли нынешних трудностей.

Подсказка заключалась в выражении «в двух местах одновременно», и память отсылала меня в раннее утро. Тогда я не стал будить Клариссу и пошел ставить чайник. По пути, кажется, собрал с пола в коридоре письма и, выбрав из них поздравительные открытки, разложил их на подносе. Ожидая, пока чайник закипит, я просматривал текст радиопередачи, запись которой должна была состояться днем. Я так хорошо это помню, потому что тот материал впоследствии стал первой главой моей книги. Нет ли какого-нибудь генетического базиса у религии или мне просто нравится это предполагать? Если вера дает преимущества при естественном отборе, ничего определенного доказать нельзя, потому что это может происходить совершенно разными способами. К примеру, религия позволяет получить статус в обществе, особенно касте жрецов – вот вам социальные преимущества. А что, если она дарует силу противостоять напастям, дарит шанс выжить в катастрофе, которая сокрушит безбожника? Может быть, религия дает верующим страстную убежденность, животную силу самодостаточности?

Может быть, на группу она воздействует так же, как на отдельных индивидуумов, даря единство и идентичность, а также чувство, что ты и твои соратники правы, даже – и особенно – когда все вы заблуждаетесь. Но Бог на вашей стороне. Вдохновленные единством безумия, вооруженные кошмарной уверенностью, вы обрушиваетесь на соседнее племя, бьете и насилуете его до потери чувств и уходите, пылающие правотой и опьяненные победой, которую вам и обещали ваши боги. Повторите это пятьдесят тысяч раз за тысячелетие, и сложный набор генов, ответственных за беспочвенную убежденность, может стать доминирующим. Я был поглощен этими размышлениями. Потом вскипел чайник, я приготовил чай.

На ночь Кларисса заплела косу и завязала ее черной бархатной лентой. Когда я вошел с чаем, поздравительными открытками и свежей газетой, она распускала волосы, сидя на постели. Прекрасно лежать в одной постели с любимым человеком, но вернуться в кровать, хранящую ночное тепло, еще слаще. За чаем я провозгласил тост в ее честь, мы прочли открытки и занялись праздничным сексом. Кларисса весит килограммов на тридцать меньше меня, и иногда ей нравится с самого начала оказываться сверху. Она набросила на себя простыни, словно подвенечный шлейф, и неторопливо взобралась на меня верхом. В то утро мы затеяли игру. Я лежал на спине и притворялся, будто читаю газету. Пока она направляла меня, постанывая, вздрагивая и извиваясь, я изображал полное безразличие, переворачивал страницы, хмурил брови, будто бы из-за прочитанного. Ощущение, что ее игнорируют, доставляло ей небольшое мазохистское удовольствие: на нее не обращают внимания, ее будто бы и нет. Аннигиляция! И тогда она получала уже осознанное удовольствие, отвлекая меня от безумств, происходящих в царстве людей, и погружая в мир более глубокий – мир, которым была она сама. Теперь уничтожению подлежал я, а также все, не связанное с ней.

В тот раз она, однако, не совсем достигла цели, потому что я был близок к состоянию, в котором, по словам Линли, не может находиться полицейский. Мне было очень хорошо с Клариссой, но в тот момент я читал статью о королеве. Она отправилась с визитом в город Йеллоунайф, это на краю северозападных канадских территорий – район размером почти с Европу с населением в пятьдесят семь тысяч, большинство из которых составляют пьяницы и бандиты. От движений Клариссы меня отвлек абзац, где говорилось об ужасной погоде в этом регионе, а именно два отрывочных предложения: «Внезапно снежный буран обрушился на футбольное поле на севере Йеллоунайфа. Из-за снега обе команды не смогли отыскать дороги в укрытие и замерзли до смерти».