Эйсид Хаус

— Теперь это железно. На все сто, — улыбнулся я.

Моя бредятина была достаточно убедительна, чтобы вернуть доверие к Гари. Напустив на себя вид оскорбленной невинности, он выдал:

— Вот. Ты, девочка, получила достоверную информацию прямо из уст непосредственного очевидца событий.

Гари пошел наверх взять бабки. Мардж печально покачала головой и нарушила воцарившееся молчание.

— Он беспокоит меня, Джок. Раньше он не был такой взвинченный и грубый.

— Он волнуется за тебя и за ребенка, Мардж. Это Гэл; он постоянно терзаем какими-то опасениями. Это в его природе.

Мы все терзаемы какими-то блядскими опасениями.

— Ты готов или что? — Гари высунул голову из-за двери.

Мы отправились в «Таннерс». Я сел в задней комнате и Гари последовал за мной с двумя пинтами. Он медленно, c полной концентрацией, поставил их на полированный стол. Он поглядел на пинты и мягко сказал, качая своей головой:

— Проблема не в Уитворте.

— Он, черт возьми, проблема для меня. Две, блядь, штуки стоят проблемы.

— Ты не сечешь мой базар, Джок. Не он проблема, так? Это ты, — его вытянутый палец решительно уперся в меня, — и я, — продолжил он, ткнув им себя в грудь. — Долбанные мудозвоны. Мы можем забыть об этих башлях, Джок.

— Какого хрена...

— Уитворт будет вешать нам лапшу на уши, дурачить, избегать нас, пока мы просто не заткнемся в тряпочку, как два хороших маленьких мальчика, — он язвительно улыбнулся. Его голос обладал холодным неумолимым резонансом. — Он не воспринимает нас серьезно, Джок.

— Так что ты предлагаешь, Гэл?

— Либо мы забудем об этом, либо заставим его воспринимать нас серьезно.

Я проиграл его слова в моей голове как пластинку, проверяя и перепроверяя их в поисках скрытого смысла, скрытого смысла в реальности, которую я немедленно признал.

— Так что же мы будем делать?

Гари глубоко вздохнул. Странно, что он теперь такой спокойный и обстоятельный, если сравнить с его раздраженным состоянием за обедом.

— Мы научим ублюдка воспринимать нас серьезно. Преподадим ему урок на хуй. Научим его проявлять немного уважения, вот что.

Возможный план, как мы сделаем это, Гари изложил предельно ясно. Мы вооружимся и предпримем поездку на квартиру Уитворта в Хаггерстоне. Затем выбьем из него все дерьмо, какое только возможно, прямо на его пороге и назначим последний срок для выплаты денег, принадлежащих нам.

Я обдумал данную стратегию. Разумеется, не было никакого шанса разрешить это дело легально. Моральное и эмоциональное давление оказалось никудышным и, как показала практика, абсолютно бесполезным, и, тут Гари был прав, это действительно компрометировало нашу состоятельность. Это были наши деньги, и Уитворту предоставлялась любая возможность, чтобы их выплатить нам. Но я стремался. Мы подошли близко к тому, чтобы открыть гнусный ящик Пандоры, и я чувствовал, что события выскальзывают из-под моего контроля. У меня начались видения тюрьмы Скрабс, или того хуже, конкретный пиздец со спущенной сворой собак и погружением в Темзу, или же какую-то вариацию этого клише, обозначающей в реальности одну и ту же вещь. Уитворт сам не представлял никакой проблемы, он был весь как на ладони; напыщенный, болтливый, но отнюдь не человек насилия. Тема была такая: насколько хорошие у него завязки. Мы скоро выясним. Мне придется смириться с этим. В другом случае, мне не выиграть. Если я не пойду до конца, я потеряю состоятельность в глазах Гари, и мне он нужен был больше, чем я ему. И что важнее, кто-то заныкает мои деньги и я останусь на мели, снедаемый самоуничижением за то, что капитулировал так бездарно.

— Давай разберемся с этой пиздой, — сказал я.

— Так-то, мой друг, — Гари похлопал меня по спине. — Всегда знал, что у тебя есть порох в пороховницах, Джок. Вы, долбанутые шотландцы, все сумасшедшие, вашу мать! Мы покажем этой паскуде Уитворту, кого он, сявка, кинуть решил.

— Когда? — спросил я, чувствуя вместе со смесью восхищения и тревоги подкатывающую к горлу тошноту.

Гари пожал плечами и поднял брови.

— Время не терпит.

— Ты имеешь в виду прямо сейчас? — открыл я рот от изумления. День был в самом разгаре и совсем не улыбалось делать это при солнечном свете.

— Сегодня вечером. Я подгребу к тебе на колесах в восемь.

— В восемь, — слабо поддакнул я.

Я чувствовал сильные вибрации беспокойства из-за уже сейчас нестабильного поведения Гари.

— Послушай, Гэл, есть ли там что-нибудь еще, помимо денег, между тобой и Тони Уитвортом?