Эмма

Миссис Тидмарш начала свой подробный рассказ с того, что владельцы Парборо-Холл, пожилая супружеская пара, дед и бабушка мисс Чалфонт, лет двадцать назад взяли опеку над своими четырьмя внуками, мать которых к тому времени умерла, а отец женился вторично. Затем последовала изобиловавшая красочными деталями история стремительного бегства на катафалке от мачехи, которая (миссис Тидмарш явно преувеличивает, но я цитирую ее фразу без изменений) «была хороша, как картинка, и всего семнадцати лет от роду». Дедушка и бабушка были рады беглецам и слишком баловали их — они не одобряли второго брака их отца, который, по мнению миссис Тидмарш, поступил весьма неразумно, позволив им навсегда остаться в Парборо-Холл.

Затем следовал перечень осложнений, возникших в результате неразумного решения мистера Чалфонта. Миссис Тидмарш перещеголяла даже Энни, описывая мою горестную судьбу. Повествуя о моих невзгодах, она живописала и портреты четырех беглецов. Об Августине или Гае ей почти нечего было сказать. Августин отличался той же холодностью и вежливостью, что отец, и его жизненный путь был безупречен. Миссис Тидмарш слышала — хотя с трудом могла поверить этой истории — что Августин однажды вместе с остальными принимал участие в скверной проделке — дети, как всегда, хотели навредить мачехе, — но это единственное, что можно было поставить ему в вину. Он блестяще окончил школу, потом — колледж, да и жену выбрал себе под стать — такую же высокомерную ледышку. Какое-то время он работал управляющим у своего тестя, учился обращаться с крупным имением. Лет пять назад он унаследовал Груби-Тауэрс, и сейчас может служить примером образцового во всех отношениях землевладельца. Гай тоже человек спокойный, хотя совсем другой, чем Августин. Он, конечно, книжник, но, не в пример старшему, высокомерному и суровому, дружелюбен и скромен. Зато Эмма и Лоуренс — вот это я вам скажу парочка! Вот это парочка!

Их выходки, продолжала миссис Тидмарш, не поддаются описанию, тем не менее, она все же привела слушателям несколько примеров, из которых следовало, что ночные скачки с препятствиями — просто невинная шутка. Половину их безумств удавалось скрыть от отца и деда с бабушкой, живших в постоянном страхе, то и дело сталкиваясь с последствиями тех проделок, замолчать которые было невозможно. Похоже, брат и сестра так и не сумели сделаться взрослыми и перестать безобразничать — скажем, в последний раз, когда Лоуренс был дома, два года назад, Эмма вместе с ним и его друзьями-сумасбродами отправилась на бал в имение самого сумасбродного из них, юного аристократа, которого не без оснований подозревали в том, что он некромант. А ведь ей уже двадцать восемь лет, никак не меньше! Перед смертью ее отцу довелось пережить тяжелые дни: она влюбилась в одного молодого негодяя и всеми силами старалась добиться своего. После смерти отца она стала сдержаннее, но, ходят слухи, что не один достойный поклонник, узнав о ее репутации, отказался от своих притязаний.

В этом месте монолога мистер Эллин ожидал упоминания о дуэли с леди Сибил Клаверинг. Однако Тина не ошибалась, говоря, что эту историю «очень ловко сумели скрыть». Даже неплохо осведомленная миссис Тидмарш ничего не знала об этом происшествии.

— А что сталось с мачехой? — полюбопытствовал один из слушателей.

— О, она уехала и поселилась довольно далеко отсюда, в деревне Клинтон-Сент-Джеймс. Примерно год назад я случайно узнала об этом от одной знакомой дамы, которая провела несколько дней в гостях у своей подруги, уехавшей затем в другую часть Англии. Не думаю, кто когда-либо снова услышу о миссис Чалфонт.

Так вот, значит, каким образом рассказы о моих пасынках добрались до Клинтон-Сент-Джеймс, а я-то надеялась, что они никому не известны. Подругой, вне всякого сомнения, была миссис Белфорд, покинувшая Клинтон-Сент-Джеймс вскоре после чаепития в «Фуксии», где мистеру Эллину удалось пресечь сплетни о моем прошлом. Описывая мне впоследствии час, проведенный в зале ожидания, мистер Эллин лишь после моих настойчивых просьб повторил, что сказала обо мне знакомая миссис Тидмарш по возвращении в Грейт-Парборо. Я не без удовольствия услышала ее суждение о том, что «для своих тридцати семи лет миссис Чалфонт удивительно хорошо сохранилась». Почему-то мистер Эллин полагал, что такой отзыв для меня оскорбителен.

Покончив с мачехой, миссис Тидмарш вернулась к Лоуренсу и Эмме. После смерти старого мистера Грэндисона Парборо-Холл достанется Лоуренсу, но тот не расположен сидеть сложа руки, дожидаясь момента, когда унаследует имущество деда. Он нашел выход своей кипучей энергии, занимаясь исследованиями в отдаленных уголках земного шара вместе со столь же неутомимыми, как и он сам, спутниками. Он вполне может позволить себе эти путешествия, ведь и он, и другие дети достаточно богаты, к тому же у них множество старших родственников, не говоря уже о том, сколько оставил им отец. Два-три дня назад Лоуренс и Гай вместе вернулись откуда-то из Южной Америки, где провели два года в поисках остатков древних поселений. Гай участвовал в последней экспедиции Лоуренса не потому, что он исследователь по натуре, а потому что, закончив Кембридж, не решил, чем ему заняться. И что же вы думаете, они застали, вернувшись домой? Представьте себе, их сестрица укатила в Бельгию, одна, без слуг, чтобы забрать ящики с привезенными диковинами, отосланные Лоуренсом в Европу с одним из членов экспедиции, бельгийцем, который возвратился раньше остальных. Не было ни малейшей нужды в том, чтобы Эмма так поспешно неслась туда, — ящики вполне могли подождать, пока Лоуренс сам не заберет их. Грэндисоны противились тому, чтобы Эмма ехала одна, без горничной, но безрезультатно, с таким же успехом они могли бы пытаться остановить Ниагарский водопад. Ведь Эмма — сущий дьявол, и беднягам пришлось замолчать. Разумеется, ей сейчас под тридцать, и она отнюдь не беззащитное существо, тем не менее, это неподобающее поведение для той, кого в недалеком будущем прочат в графини. Интересно, что скажет граф Орлингтон об этой безрассудной выходке — он пока ничего не знает, так как находится с дипломатической миссией в Австрии.