Эмма

— Вот и мы, в целости и сохранности! — торжествующе объявил он. — Она нашлась в монастырском сиротском приюте в Бельгии. Все в порядке.

Войдя в дом из темноты сада, мистер Эллин не видел моих пасынков, которые вдруг непроизвольно вздрогнули, как будто испугались какого-то слова в его приветственной фразе. Тина увидела их первая. Она было уже шагнула и протянула руки, чтобы обнять меня, но остановилась на полпути. Подозрительно глядя на незнакомцев, она мгновенно отступила под защиту мистера Эллина, затем кинулась ко мне с криком:

— Прогони, прогони их. Гай первым пришел в себя.

— Не бойся, Тина. Ты забыла нас, ведь мы с тобой знакомы. Мы часто играли в волан с тобой и с мисс Мэрфи. Мой брат Лоуренс и я приехали навестить миссис Чалфонт.

Она спокойно взглянула на них.

— Я не забыла вас, — сказала она громко. — Вы — те самые жестокие пасынки.

Гай вздрогнул. Лоуренс невесело засмеялся.

— Да, — подтвердил Гай. — Мы были очень недобрыми, но мадре простила нас.

Тина пристально посмотрела на него.

— Почему вы ее так зовете?

Он не сразу нашелся, что ответить.

— «Мадре» по-испански значит «мать». Взрослые иногда употребляют это слово вместо «мама».

— Ох, — только и сказала Тина, вложив в коротенькое словечко все свое негодование. Она отвернулась, чтобы спрятать лицо у меня на груди. Обняв ее, я вместе с остальными — включая Энни, Джейн и Элизу — благодарила и поздравляла мистера Эллина. Как только волнение первых минут улеглось, он сказал, что Тина страшно устала за целый день — путешествие затянулось из-за долгого ожидания на пересадках и из-за отмены поездов. По его мнению, девочку нужно было как можно скорее уложить спать.

Я была с ним согласна. Тина прижималась ко мне, и я чувствовала, как она дрожит. Попросив мистера Эллина разделить с нами ужин, я оставила его с молодыми людьми и, взяв Тину за руку, тихонько повела ее за собой. Не обращая внимания на Лоуренса и Гая, она взглянула на мистера Эллина и пожелала ему доброй ночи. У подножия лестницы она обернулась.

— Вам известно, что меня похитила ваша сестра? — спросила она. — Да, да, причем переодетая мужчиной!

Потрясенные Лоуренс и Гай застыли на месте. Их взгляды обратились к мистеру Эллину. В ответ на немой вопрос мистер Эллин склонил голову. Я успела заметить, что для Гая эта новость была все равно что гром среди ясного неба, в то время как Лоуренс был к ней каким-то образом подготовлен. Осторожный намек на миссис Тидмарш в письме мисс Мэрфи был для него полон какого-то тайного значения. Что бы за ним ни крылось, именно этим объяснялось странное поведение Лоуренса.

У меня не было времени задаваться вопросом, что было известно Лоуренсу или о чем он догадывался: все мое внимание было по необходимости посвящено Тине, находившейся в плачевном состоянии; девочку терзали гнев и страх. Когда же она наконец поверила, что Лоуренс и Гай не причинят ей вреда, она со всхлипываниями рассказала свою печальную повесть, которую слушали, насколько им позволяли обязанности, Джейн и Элиза; все, чего они не слышали, могла восполнить Энни, сидевшая, опираясь на палку и подавшись вперед, чтобы не пропустить ни слова. История была поведана — без промедления, — и мы надеялись, что теперь Тина забудется сном. Ничуть не бывало! — как только мы дослушали все, что девочка рассказала, она принялась кричать, что в доме прячется Эмма, переодетая шведской ведьмой, дожидаясь момента, чтобы наброситься и утащить ее. Нам удалось справиться с ее безрассудным страхом перед ведьмами; но то, что последовало, оказалось еще хуже. Вдруг она горько заплакала, но не о собственных горестях, а из-за совершенно вымышленных страданий мистера Эллина, которому предстоит провести следующую весну в одиночестве в своем большом доме.

— Я пообещала, что вы согласитесь, чтобы Ларри служил у мистера Эллина кучером, а он ответил, что будет рад этому, что всегда был о Ларри высокого мнения, но Ларри будет жить в своем собственном домике, увитом розами, а он, мистер Эллин, будет все так же одинок. Тогда я предложила, чтобы он взял с собой Джейн и Элизу, но он ответил, что они будут слишком заняты собственной работой, а он все равно останется в одиночестве. Знаете, тетя Арминель, он хочет, чтобы именно вы жили с ним в его большом доме. Да, да, я уверена, хотя он этого и не сказал.

Услышав слова Тины, Джейн поспешила уйти из комнаты, и мне было слышно, как она смеялась, спускаясь по лестнице в кухню. Я чувствовала, что никогда не посмею взглянуть в глаза ни ей, ни Элизе; каким образом мне удалось утешить Тину, я потом не могла вспомнить. Но постепенно я успокоила ее, и она мирно заснула под свой любимый вечерний псалом, который я все повторяла, пока она не закрыла глаза. Оставив Энни стеречь ее сон, я привела себя в порядок, чтобы спуститься к собравшейся внизу компании, не переставая с тревогой думать о том, что меня там ждет.