Падение титана, или Октябрьский конь

— Слишком щедро, слишком щедро! — воскликнул Антипатр.

— Но есть условие. Ты и Гиркан должны поддерживать на юге Сирии мир. Я не хочу ни восстаний, ни новых претензий на трон. Что там останется от ветви Аристобула, меня не волнует. Эти люди всегда доставляли неприятности Риму и постоянно провоцировали волнения на местах. Я хочу лишь, чтобы ни одному губернатору Сирии не было нужды идти на Иерусалим. Это понятно?

— Понятно, Цезарь.

На лицах обоих сыновей Антипатра не отразилось ничего. Что бы они ни подумали в связи с услышанным, это останется при них, пока все семейство не удалится на расстояние, недосягаемое для римских ушей.

В Тире, Сидоне, Библе и остальных городах Финикии все прошло не так гладко, как и в Антиохии, когда Цезарь прибыл туда. Эти города с энтузиазмом давали Помпею деньги и корабли. Поэтому, сказал Цезарь, с каждого из них взыщется в соответствии с тем, какую активность они развивали в поддержку Помпея и какую намереваются развить сейчас, но уже в другом направлении. Чтобы быть уверенным, что все заверения не останутся только словами, он посадил в Антиохии Секста Юлия Цезаря, своего молодого кузена, назначив его временным губернатором Сирии. Молодой человек был польщен и поклялся все делать как надо.

Однако Кипром больше не будут управлять из Сирии как ее частью. Цезарь послал туда квестора, молодого Секстилия Руфа, но без губернаторских полномочий.

— Некоторое время Кипр не будет платить Риму ни налогов, ни дани. Все, что там производится и выращивается, должно направляться в Египет. Царица Клеопатра послала туда губернатором некоего Серапиона, а твоя обязанность, Руф, обеспечить, чтобы Серапион вел себя хорошо, — сказал Цезарь. — То есть в соответствии с нормами Рима, а не Египта.

Тиберий Клавдий Нерон первым сообразил, что Кипр изымается из римской империи, и это ему не понравилось. Цезарь обнаружил его в Антиохии, где он прятался, все еще убежденный, что не совершил в Александрии ничего плохого.

— Значит ли это, — скептически вопросил он, — что ты фактически самостоятельно решил вернуть Кипр короне Египта?

— Решил, не решил — твое дело маленькое, — очень холодно ответил Цезарь. — Попридержи язык.

— Ты глупец! — сказал Нерону чуть позже Секстилий Руф. — Цезарь никогда не отдаст ничего из того, что принадлежит Риму! Он только разрешает царице взять там лесоматериалы и медь, чтобы восстановить свой город и флот, а также зерно, чтобы Египет пережил голод. Если она верит, что Кипр стал снова египетским, то пусть себе верит.

Итак, проведя месяц на марше, к началу июля Цезарь прибыл в Тарс. Наведение порядка в Сирии заняло какое-то время.

Благодаря ненавязчивой опеке Хапд-эфане он чувствовал себя хорошо. Вес его восстановился, предвестники приступов — головокружение и тошнота — ни разу не возвращались. Он научился безропотно пить соки с сиропами, которые регулярно давал ему Хапд-эфане, и даже ночами прикладывался к поставленной у кровати бутылке.

Сам Хапд-эфане был в восторге от нового образа жизни. Он ездил повсюду на осле по кличке Пасер, а все его принадлежности тащили еще три осла — Пеннут, Хейна и Сут. В корзинах хранились аккуратно уложенные таинственные пакетики и пучки трав. Цезарь думал, что египетский жрец продолжит брить голову и носить плотные белые одеяния, но ничего подобного не произошло. Незачем выделяться, ответил он Цезарю, когда тот спросил, в чем тут дело. Ха-эм разрешил ему одеваться, как одеваются греки, а волосы стричь в римском стиле. Если они останавливались где-нибудь на ночь, он уходил, искал нужные травы на рынке или, присев на корточки, вел тихие разговоры с каким-нибудь вызывающим отвращение стариком с ожерельем из мышиных голов на груди и поясом из собачьих хвостов.

Для личных нужд Цезарь держал несколько слуг из вольноотпущенников. Он был помешан на чистоте, часто менял одежду, а в походную обувь требовал ежедневно вкладывать свежие стельки. Отдельный человек выщипывал ему волосы на теле. Цезарь завел это обыкновение так давно, что волосы практически перестали расти. Слугам понравился Хапд-эфане, и они приняли его в свою компанию. Бегали по рынкам в поисках нужных фруктов, чистили их, крошили и выжимали сок, когда он просил. Цезарю и в голову не приходило, что таким образом они выражают свою любовь к нему, а вовсе не к египтянину, хотя тот тоже был им симпатичен. Да, симпатичен, но в первую очередь тем, что обеспечивал Цезарю хорошее самочувствие. Поэтому они учили загадочного египетского жреца латыни, поправляли ошибки в греческом и даже ухаживали за его забавными осликами.