Падение титана, или Октябрьский конь

Это было в январе. А в конце февраля, когда Митридат Пергамский проследовал мимо Тарса в Египет, Брут и Кассий смогли передать ему полный легион довольно неплохо обученных рекрутов. Весть о том, что Цезарь проводит в Александрии кампанию, до них еще не дошла, но они уже знали, что Помпей Магн убит дворцовой кликой царя Птолемея. Новость пришла не из Египта, а из Рима. Вестником была Сервилия, точнее, письмо, в котором она написала, что Цезарь прислал Корнелии Метелле прах ее мужа. Сервилия была настолько осведомленной, что даже назвала имена убийц: Потин, Феодот и Ахилла.

Брут и Кассий продолжили свою работу по превращению гражданского населения Сицилии в ауксилариев для Рима, терпеливо ожидая возвращения Цезаря. Он должен возвратиться, чтобы решить вопрос с Фарнаком. Но не раньше, чем на Анатолийских перевалах растают снега. Придет весна — появится и Цезарь.

В начале апреля спокойная гладь вдруг подернулась рябью.

— Марк Брут, — доложил капитан дворцовой стражи, — мы задержали у ворот человека. Нищего в лохмотьях. Но он утверждает, что принес важную информацию из Египта.

Брут нахмурился, в его, по обыкновению, печальных глазах засветилось сомнение.

— Он назвал себя?

— Он сказал, его зовут Феодот.

Брут напрягся, выпрямился в кресле.

— Феодот?

— Он так сказал.

— Введи его и останься, Амфион.

Амфион ввел человека лет шестидесяти. Действительно в лохмотьях, но эти лохмотья имели когда-то пурпурный цвет. На морщинистом лице — что-то среднее между раздражением и раболепием. Брут почувствовал физическое отвращение к неримскому женоподобию странного визитера и к его жеманной улыбке, обнажившей черные гнилые зубы.

— Феодот? — спросил Брут.

— Да, Марк Брут.

— Тот самый Феодот, который был воспитателем египетского царя Птолемея?

— Да, Марк Брут.

— Что привело тебя сюда и в таком ужасном виде?

— Царь потерпел поражение и мертв, Марк Брут. — Губы растянулись, сквозь страшные зубы пробился присвист. — Цезарь после сражения утопил его в реке.

— Цезарь утопил его?!

— Да, лично.

— Зачем Цезарю делать это, если он уже его победил?

— Чтобы очистить египетский трон. Он хочет, чтобы его шлюха Клеопатра царствовала одна.

— Почему ты пришел ко мне с этой новостью, Феодот?

Ревматические глаза удивленно расширились.

— Потому что ты не любишь Цезаря, Марк Брут. Все знают это. А я знаю способ его уничтожить.

— Ты действительно видел, как Цезарь топил царя?

— Собственными глазами.

— Тогда почему ты еще жив?

— Я убежал.

— Такой заморыш? Как ты мог от него убежать?

— Я спрятался в тростниках.

— И видел, что Цезарь топил царя своими руками?

— Да, с того места, где я стоял.

— Это была публичная казнь?

— Нет, Марк Брут. Они были одни.

— Поклянись, что ты действительно Феодот-воспитатель!

— Клянусь мертвым телом моего царя.

Брут закрыл глаза, вздохнул, затем повернул голову в сторону капитана стражи.

— Амфион, отведи этого человека на площадь и распни его там. И ног ему не ломай.

Феодот ахнул, икнул.

— Марк Брут, я свободный человек, а не раб! Я пришел к тебе по доброй воле!

— Ты умрешь смертью раба или пирата, Феодот, потому что ты заслуживаешь такой смерти. Глупец! Если уж ты врешь, думай, что врать, и выбирай, кому врать. — Брут отвернулся. — Уведи его и немедленно приведи приговор в исполнение, Амфион.

— На главной площади висит какой-то жалкий старик, — сказал Кассий, усаживаясь. — Стража сказала, что ты запретил ломать ему ноги.

— Да, — спокойно ответил Брут, кладя на стол бумагу.

— Не слишком ли это, а? Без ломки ног смерть наступает лишь через несколько дней. Что тебе старый раб? Прояви к нему жалость.

— Он не раб, — ответил Брут и рассказал Кассию, как все было.

Кассий выразил недовольство.

— Юпитер! Что с тобой, Брут? Ты должен был немедленно отослать его в Рим. Он ведь свидетель убийства.

— Чепуха, — возразил Брут, затачивая тростниковое перо. — Кассий, ты можешь ненавидеть Цезаря сколько угодно, но многолетнее общение с ним позволяет мне с абсолютной уверенностью утверждать, что Феодот его оболгал. Цезарь, конечно, способен убить, но тут ему достаточно было передать мальчишку сестре. Птолемеи вообще любят казнить друг друга, а эти к тому же еще и воевали между собой. Нет, Цезарь никак не мог утопить ребенка в реке. Это не в его стиле. Меня занимает другое. Почему Феодот решил, что в моем лице он найдет человека, готового вступить с ним в сговор? Он ведь знал, что я ему не поверю. Ему, одному из организаторов предательского убийства Помпея! Кстати, маленький царь к этому тоже причастен. Я не мстительный человек, Кассий, но меня греет мысль, что Феодот провисит еще несколько дней.