Падение титана, или Октябрьский конь

Агриппа понимал свою работу как обязанность следить, чтобы Октавиан получал все, что наметил, воспринимая это Как естественный результат развития сокрытых в нем качеств. И для Агриппы высочайшей наградой было являться лучшим другом Октавиана, кому тот мог довериться. Он не предпринимал ничего, чтобы отвести внимание своего идола от таких его верных приспешников, как Сальвидиен и Меценат, и от других, как Гай Статилий Тавр, который подбирался к нему все ближе. В этом не было необходимости, потому что сама природа Октавиана заставляла его держать их на расстоянии от своих самых тайных мыслей, которые он хранил для уха Агриппы и только ему поверял.

— Первое, что я должен сделать, — сказал он, — это ввести в сенат тебя, Мецената, Сальвидиена, Луция Корнифиция и Тавра. Нет времени для квесторских выборов, поэтому будут устроены целевые. Филипп может внести предложение. Затем мы организуем специальный суд для убийц. Ты обвинишь Кассия, Луций Корнифиций — Марка Брута. По убийце на каждого из моих друзей. Естественно, я ожидаю, что все присяжные скажут CONDEMNO. Если кто-нибудь скажет ABSOLVO, я хочу знать его имя. На будущее, как ты понимаешь. Всегда полезно знать того, кто имеет смелость отстаивать свои убеждения. — Он засмеялся. — Или свои права.

— Ты сам внесешь это предложение? — спросил Агриппа.

— О нет, это было бы неумно. Квинт Педий сделает это.

— Похоже, — сказал Агриппа, хмуря брови, — тебе желательно, чтобы все произошло очень быстро. Тогда, пожалуй, мне надо бы съездить в известное место еще за одним грузом «досок».

— На данный момент никаких «досок», Агриппа. Сенат согласился заплатить каждому легионеру моего первого легиона премию в двадцать тысяч сестерциев, поэтому деньги придут из казны.

— Я думал, казна пуста, Цезарь.

— Не совсем пуста, но и не полна. Я не хочу опустошать ее полностью. По традиции золото остается нетронутым, вот и пускай остается. Однако доклады плебейских эдилов вызывают тревогу, — сказал Октавиан, обнаруживая, что он уже занимается своими обязанностями вплотную. Этот консул хотел знать обо всем. — В прошлом году урожай был плохим, а в этом он еще хуже. Не только в наших зерновых провинциях, но повсюду, от западного океана и до восточного. Нил не разлился, Евфрат и Тигр спокойны, нигде не было весенних дождей. Колоссальная засуха. Поэтому моя астма активизировалась.

— Но меньше, чем раньше, — успокаивающе заметил Агриппа. — Вероятно, с возрастом она вообще пройдет.

— Надеюсь. Я не хочу появиться в палате с посиневшим лицом и со свистами в легких. Но я должен там появиться. Впрочем, сильные приступы стали вроде пореже.

— Я принесу жертву Салюс, богине здоровья и благополучия.

— Я это делаю каждый день.

— А как с урожаем? — вернулся к прежней теме Агриппа.

Он понял намек: ему тоже следует ежедневно приносить жертву Салюс.

— Кажется, его не будет совсем. Никакого. Имеющееся зерно взлетит в цене. Поэтому Квинт Педий должен будет ввести некоторые чрезвычайные меры и провести закон, запрещающий продажу зерна частным торговцам до предложения его государству. Вот почему я берегу деньги казны. В мою стратегию не входит ухудшение дел в коммерческой жизни, но зерно — это особая вещь. Несмотря на переселение черни в колонии, проведенное по инициативе отца, на бесплатное зерно выпущено сто пятьдесят тысяч талонов, и мы должны отоварить каждый из них. Цицерон и Марк Брут не согласятся со мной, но мне важнее мнение неимущих: они поставляют Риму солдат.

— Почему бы не выплатить премии «досками», Цезарь?

— Потому что это вопрос принципа, — ответил Октавиан тоном, не допускающим возражений. — Или я правлю сенатом, или сенат управляет мной. Если бы там имелись мудрые люди, я был бы счастлив выслушать их, но сегодняшний сенат — это лишь фракции, глупые трения.

— Ты хочешь ликвидировать его? — спросил пораженный Агриппа.

Октавиан был шокирован ничуть не меньше.

— Нет, никогда! Я только должен переобучить его, Агриппа, но это не сделаешь в один день и даже в одно консульство. Сенат обязан рекомендовать только то, что разумно, и не соваться в дела магистратов. Они исполнители, им нужна сильная власть.

— В таком случае как мы поступим с «досками»?

— Пусть остаются там, где лежат. Обстановка ухудшится, прежде чем сделаться лучше, и мне нужно иметь резерв денег для обстоятельств, более напряженных, чем те, что создают засуха и Марк Антоний. Завтра в это время я стану сыном Цезаря по закону lex curiata, а это значит, что все его состояние сосредоточится в моих руках. За вычетом его дара римлянам, я эти деньги немедленно уплачу. Но больше не трону ни сестерция из того, что он мне оставил, будь то «доски» или какой-то иной капитал. В данный момент Рим у меня в руках, но ты думаешь, я не понимаю, что это совсем не надолго? А подобные Антонию моты просто бедствие для римской казны. — Он с удовольствием потянулся, улыбаясь улыбкой Цезаря для одного лишь Агриппы. — Хотел бы я заполучить Общественный дом под контору. Мой дом слишком мал.