Бита за Рим (Венец из трав)

— Я-то представляла тебя красавицей, мама, — призналась она.

— Ты хочешь сказать, заправской погубительницей мужчин.

— Отец, даже брат…

Корнелия погладила ее худую руку и улыбнулась.

— О, они — Ливии Друзы, что тут еще скажешь? А я люблю жизнь, девочка! И всегда любила. Люблю смеяться, не слишком серьезно отношусь ко всему окружающему. Среди моих друзей хватало и мужчин, и женщин. Но — друзей! Однако в Риме у женщины не может быть друзей-мужчин без того, чтобы полгорода не решило, что у нее на уме нечто иное, кроме простого общения. Как оказалось, того же мнения придерживался твой отец. Мой муж. А я все равно не хотела отказываться от друзей — и мужчин, и женщин. При этом я не могла смириться со сплетнями и с тем, что твой отец неизменно верил всему, что болтали о его жене. Он ни разу не принял мою сторону!

— Значит, у тебя так и не было любовников? — спросила Ливия Друза.

— Не было, пока я жила с твоим отцом. Я стала жертвой злых сплетен. И все-таки я поняла, что если останусь с твоим отцом, то погибну. Поэтому после рождения Мамерка я не стала разубеждать его, когда он вообразил, будто мальчик приходится сыном старому Мамерку Эмилию Лепиду, одному из моих ближайших друзей. Однако и он не был моим любовником, как, впрочем, и все остальные. Когда старый Мамерк предложил усыновить мое дитя, твой отец немедленно согласился — при условии, что и я покину его дом. Однако он так и не развелся со мной — не странно ли? Старый Мамерк был вдовцом, поэтому он с радостью принял у себя мать усыновленного им ребенка. Я попала в гораздо более счастливый дом, Ливия Друза, где прожила со старым Мамерком как его жена, пока он не умер.

Ливия Друза заставила себя приподнять голову от подушки.

— А я была уверена, что ты потеряла счет любовникам!

— Так оно и было, милое дитя, но уже после смерти старого Мамерка. Целые дюжины! Однако, да будет тебе известно, любовники надоедают. Они — всегда лишь способ изучения человеческой натуры в отсутствие сильной привязанности. Наступает день просветления — и ты осознаешь, что любовная связь доставляет больше хлопот, чем она того стоит, и что-то неуловимое, чего тебе недостает, так и не найдено. С последним любовником я рассталась уже несколько лет назад. Я чувствую себя гораздо счастливее, просто живя со своим сыном Мамерком и наслаждаясь обществом друзей. Во всяком случае, так обстояло дело до его женитьбы. — Она скривилась. — Невестка мне не по нраву.

— Мама, я умираю! Теперь я тебя никогда не узнаю!

— Лучше что-то, чем совсем ничего, Ливия Друза. Не стоит во всем винить твоего брата. — Корнелия не испытывала колебаний, говоря чистую правду. — Оставив твоего отца, я не делала попыток увидеться с тобой или с твоим братом Марком. Могла бы, но не делала… — Она выпрямилась и ободряюще улыбнулась дочери. — Кто это сказал, что ты умираешь? С тех пор как ты родила своего ребеночка, минуло уже почти два месяца. Что-то долго он тебя убивает!

— Я умираю не из-за него, — прошептала Ливия Друза. — Меня прокляли. Я стала жертвой дурного глаза.

От удивления Корнелия разинула рот.

— Дурной глаз? О, Ливия Друза, это же небылицы! Ничего подобного не существует.

— Нет, существует.

— Не существует, дитя мое! И кто способен так люто ненавидеть тебя? Уж не бывший ли твой муженек?

— Нет, он обо мне даже не вспоминает.

— Тогда кто же?

Однако Ливия Друза затряслась, не желая отвечать.

— Нет, скажи! — Повелительные нотки в голосе матери лучше всего остального выдавали в ней представительницу рода Сципионов.

Больная скорее выдохнула, нежели произнесла вслух имя дочери:

— Сервилия…

— Сервилия? — Корнелия усиленно соображала, сведя на переносице брови. — А-а, дочь от первого мужа?

— Да.

— Понятно. — Она потрепала Ливию Друзу по руке. — Не стану наносить тебе оскорбление, обвиняя в этой беде единственно твое воображение, однако тебе следует побороть страх. Зачем доставлять девчонке столько удовольствия?

Заметив на полу тень, Корнелия обернулась и, узрев в дверях высокого рыжеволосого мужчину, одарила его приветливой улыбкой.

— Ты, наверное, Марк Порций, — сказала она, вставая. — Я — мать Ливии Друзы. Только что мы беседовали с твоей женой по душам. Пригляди-ка за ней, а я схожу за ее братом.

Проходя между колонн, она наконец наткнулась на старшего сына, который сидел пригорюнившись у фонтанчика.