ЧЕРНОМОРСКИЕ КАЗАКИ

Бедность казаков, происшедшая от перевеса народного благосостояния на сторону немногих, сильных в прежнее время в войске людей, произвольно захвативших огромные и лучшие участки земель, упала и на молодое поколение офицеров, не наследовавших хуторов. Так как войсковая земля досталась в произвольных — участках их предшественникам, передавшим ее своим потомкам; то новому поколению офицеров суждено существовать одним казачьим окладом жалованья и, следовательно, содержать себя не прилично званию офицера, а на льготе и того лишаться, — и сверх того, не находить употребления свободному своему времени. Они виновны только тем, что родились после других, — и они так же, вместе с народом, ожидают скорейшего размежевания земли.

Словом, в краю далеко отброшенном от провинций, в которых развита промышленная жизнь, имеющем соседями враждующих дикарей, — в краю, где не промышленная деятельность, но, так сказать, только земля и вода, в соединении с простым, обрабатывающим трудом, доставляют обывателям средства благосостояния, правильное и беспристрастное разделение земли составляет одно из существенных условий народного довольства, и оно только может восстановить в войске нарушенное, между высшим и низшим классами, и между старым и молодым поколениями, равновесие народного благосостояния.

Кроме чувствительных для массы народонаселения лишений, проистекающих от этой, в своем роде, монополии на народное богатство, захваченной в руки немногих, — самое войско теряет от настоящего неуравнительного порядка в пользовании земельными довольствиями не малую часть своих доходов, ибо, при распределении войсковой земли на пропорциональные участки, войсковые обыватели, богатые стадами, не могущими поместиться на частных, в собственность стадохозяев поступивших, участках, должны бы были, по Высочайшему положению, платить войску за те огромные пространства пастбищ и сенокосов, которыми они пользуются без всякой платы.

Не распространяясь о дальнейших материальных выгодах размежевания войсковой земли, должно коснуться здесь и блага нравственного, неизбежно долженствующего сопутствовать сказанному размежеванию.

Казак-офицер и простой казак, вне фронтовой службы, суть равно граждане в своей станице. Общественные дела не только должны равно занимать обоих; но первый и в этом случае, как в службе, должен предшествовать последнему. Но как офицеры Черноморского войска имеют обыкновенно свои жилища в степных хуторах, а станицы населяются одними казаками, и как, притом, самые казаки, увлекаясь примером офицеров, при малейшем достатке, покидают свои станицы и так же основывают свои жилища в степи, одинокими хуторами; то и все общественные дела в станицах, как спорные и судные, так и касающиеся общественного благосостояния, обсуживаются и решаются на станичных сходках, одним народом. Легко же можно вообразить себе положение и поведение простого, ограниченного в понятиях о вещах и притом бедного, следственно на низшей степени нравственного достоинства стоящего народа, предоставленного в своем общественном быту самому себе. При этом так же легко составить себе понятие о произносимых народом этим, по общественным делам, приговорах, нередко касающихся и принадлежащих к станице чиновников. Но как Высочайшим о войске положением, поземельные участки определяются офицерам по жизнь их, а не в потомство, и притом третья их часть отводится в общем станичном юрте; то это истинно благодетельное установление должно повести к тому, что офицеры, не теряя выгод от степных своих участков, перенесут свою оседлость в станицы, составят общество, сблизятся с казаком, облагородят его своим присутствием, на станичных сходках подадут лучший совет, лучшую мысль, подумают об улучшениях общественного быта, дадут воспитание и собственным детям, которые перестанут, прозябая в степи, видеть одни стада. А возвращение зажиточных казаков из хуторов в станицы подчинит и их отправлению тех земских повинностей, от которых находили они убежище в застаничных своих жильях, к несправедливому отягощению бедных своих собратов. Что же всего важнее — размежевание земли положит конец этим повседневным, бесчисленным распрям за поземельное довольствие, неизбежным при настоящем положении войсковой земли…»

Разделение земли и установление бдительной охраны на пределах земельных довольствий станиц и чиновных лиц (дело особенной важности там, где нет прав земельной собственности) составит светлую эру в существовании Черноморского войска, составит эру возрождения. Упадок общежительности, разрозненность во взглядах и убеждениях, разрыв между чиновным и рядовым казацтвом, общественный застой и весь нравственный туман поднимется и исчезнет. До этого времени никому не было дано, и потому каждый устремлял все свои усилия на то, чтоб взять; каждый истощался отдельно, и для общего дела не оставалось никого. Но этим эгоистическим, во взаимных встречах враждебным и для общества бесплодным, усилиям не будет больше места, когда последует раздача, а за ней и необходимость быть сыту определенной дачей. Тогда и правительству удобнее будет следить за истинными потребностями и входить в истинные нужды сословий и общества. Тогда все зерна улучшений, брошенные преобразованием 1842 года, примутся, взойдут и принесут плод. Почувствовав твердое основание под ногами и твердое обеспечение с тыла, молодое поколение, благородно мыслящее и благородно чувствующее поколение, дружно двинется вперед, навстречу попечениям и надеждам правительства. Раскроется и явится в прекрасных делах это врожденное в черноморском казаке, потомке рыцарского казачества Украинского, расположение к доброму, честному и доблестному.