Грезы любви

– Мне не нужен другой корабль, милорд. Ты возьмешь меня?

– Да, я возьму тебя. – Мягкий голос Рори лучше всяких слов говорил, что он имеет в виду. Он склонил голову и завладел ее губами.

Руки Элисон, медленно поднялись и обвились вокруг его шеи. Жар его обнаженной груди проникал сквозь тонкую ткань ее рубашки, вызывая странную пульсацию у нее между бедрами. Губы его медленно двигались, дразня и искушая, пока Элисон не выгнулась, прижавшись к нему всем телом, словно хотела слиться воедино. Скользнув рукой по ее стройной талии, он подхватил ее снизу и слегка приподнял, прижав к твердой выпуклости впереди. Затем со стоном оторвался от ее губ.

– Ах, милая, я не поручусь за себя, если мы сейчас же не вернемся на корабль. Мы еще успеем сделать это после небольшой церемонии и с большими удобствами.

Элисон ничего не оставалось, кроме как разочарованно подчиниться, когда он поставил ее на ноги. Собрав разбросанную на песке одежду, они помогли друг другу одеться, стараясь как можно чаще касаться друг друга, затягивая шнурки и застегивая пуговицы. Затем рука об руку зашагали по пляжу к бухте, где бросила якорь «Морская ведьма».

На берегу, напротив стоянки корабля, горел яркий костер, вокруг которого двигались темные, фигуры. Рори крепче обхватил Элисон за талию, когда матросы, заметив их, разразились приветственными криками, нарушившими безмолвие ранних сумерек.

Эскорт из нескольких мужчин вышел им навстречу, чтобы проводить на помост из пальмовых листьев, сложенных у огня. Элисон поразилась преображению обычно неряшливой и заросшей волосами команды. Лица матросов были гладко выбриты, бороды подстрижены, а чистоту белых рубах оттеняли яркие платки, повязанные на шею. Волосы были вымыты, аккуратно причесаны и убраны в хвосты или косички. Даже Дугал и Джейк, которые и так всегда выглядели прилично, облачились в камзолы и начистили пряжки башмаков так, что те засверкали. Дугал вдобавок надел галстук.

По сравнению с ними Рори и Элисон выглядели настоящими бродягами, но никого это, казалось, не волновало. Их усадили перед костром, как королевских персон, вручили оловянные кружки с вином и принялись развлекать шутками и анекдотами, приводившими Элисон в замешательство. Ее недоумение вызывало еще больший хохот матросов, хлопотавших вокруг костра. Наконец еда была подана, и пиршество началось.

Чувствуя за спиной надежную руку Рори, Элисон с опаской глотала крепкое красное вино. Ее спутник, казалось, не находил в поведении мужчин ничего необычного и охотно смеялся их странным шуткам о зрелых плодах и похищенных сокровищах. Элисон наслаждалась звуками его басовитого смеха, рокотавшего как прибой. Еще больше ей нравился взгляд его карих глаз, в которых светились тепло и глубокая нежность. Он выбирал самые соблазнительные фрукты из чаши, поданной им в завершение трапезы, и кормил ее прямо из своих рук.

Когда Элисон проглотила последний кусочек, он улыбнулся и поцелуем стер остатки сока с ее губ.

– Готов поспорить, что твоя бабушка отшлепала бы тебя за такое поведение за столом, – шепнул он ей на ухо.

– Моя бабушка учила меня уважать чужие обычаи, – с притворной скромностью возразила девушка, облизывая вымазанные соком пальцы.

– В таком случае ты можешь попасть в беду, если будешь водиться с дурной компанией.

Он взял ее руку, поднес к своим губам и принялся облизывать каждый пальчик, лукаво наблюдая, как расширяются ее глаза, превращаясь в голубые озера.

Элисон замерла, наслаждаясь нарастающим трепетом и пробегавшими по коже мурашками, вслед за которыми по ее телу растекалось приятное тепло. Кончики ее грудей томительно напряглись, и она неловко поерзала, ощутив горячую влагу между ног. Рука Рори, не довольствуясь пассивным положением у нее за спиной, переместилась к ней на талию. Он сидел, скрестив ноги, и взгляд Элисон невольно обращался к той части его тела, которая свирепо выдавала в нем мужчину.

Застолье между тем продолжалось, и шутки сменились морскими байками, где фигурировали герои и злодеи, немыслимые подвиги и прекрасные женщины. С каждой выпитой чашей речи становились все более непристойными, а ласки Рори все более смелыми. Губы его скользили по ее шее, осыпая чувствительную кожу легкими поцелуями, а пальцы, скрытые под пышной массой ее распущенных волос, нашли дорожку к ее груди, описывая круги вокруг истомившейся маковки. Когда он наконец коснулся ее, девушку охватило пламя, не менее жаркое, чем пылавший перед ними костер.