Гламорама

— Потому что я все еще люблю тебя.

Я, приподнявшись, начинаю стирать слезы с лица.

— Мне нужно так много рассказать тебе.

— Давай, — говорит она. — Я слушаю. Не бойся.

Мои глаза снова наполняются слезами, но на этот раз я хочу, чтобы она их тоже видела.

— Виктор, милый, — говорит она, — не плачь, а не то я тоже заплачу.

— Зайка, — начинаю я. — Все обстоит совсем не так… не так, как ты, возможно, представляешь себе…

— Тсс, все в порядке, — успокаивает меня она.

— Да нет, не в порядке, — говорю я. — Совсем не в порядке.

— Виктор, перестань…

— В любом случае я собираюсь задержаться здесь на некоторое время, — поспешно говорю я, прежде чем снова залиться слезами.

Я закрываю глаза, а Хлое слегка ворочается в постели, перелистывая сценарий, и молчит, очевидно, решая, сказать что-то или нет, и тогда говорю я, прочистив горло, чувствуя при этом, что мой нос безнадежно заложен: «Не надо, зайка, прошу тебя, положи это обратно!», и тогда Хлое вздыхает, и я слышу, как она роняет сценарий на пол рядом с кроватью, а затем она приближает мое лицо к своему, и тогда я открываю глаза.

— Виктор, — говорит она.

— Что? — спрашиваю я. — В чем дело, зайка?

— Виктор?

— Да.

Наконец она решается:

— Я беременна.

Это неожиданно. Дальнейшее предстает в весьма схематичном свете. Мы пропустили какую-то важную сцену. Я сбежал с лекции, мы вернулись обратно, скрылись в долине — там, где всегда стоит январь, где воздух разрежен, и вот я достаю бутылку кока-колы из ведерка со льдом. Фраза «Я беременна» прозвучала для моих ушей почему-то неожиданно грубо. Я стою в центре комнаты, буквально расплющенный этой информацией и теми требованиями, которые она передо мной ставит. Я пытаюсь придумать какую-нибудь фразу, пообещать что-нибудь, не уклоняться от ответа. Она спрашивает: «Ты что, меня не слышишь?» Я говорю себе: «Ты всегда берешь больше, чем даешь, Виктор». Я пытаюсь оттянуть надвигающийся момент, но она смотрит на меня внимательно, даже нетерпеливо.

— Да, я беременна от тебя, — говорит она.

Поскольку я ужасно перепуган, все, что мне удается выдавить из себя, это:

— А ты, э-э-э, можешь себе сейчас это позволить?

— Нельзя сказать, чтобы я мало зарабатывала, — говорит она, обводя взглядом шикарный номер. — Я могу позволить себе уйти с подиума. Проблема не в этом.

— А в чем? — спрашиваю я, сглотнув слюну.

— Проблема в твоей позиции, — говорит она спокойно. — В том, какую роль намереваешься играть ты во всем этом.

— А откуда ты знаешь… что это от меня? — спрашиваю я.

Она вздыхает.

— Потому что с тех пор, как мы с тобой расстались, у меня, кроме тебя, больше никого не было, — говорит она и презрительно смеется.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я. — А Бакстер?

— Я ни разу не спала с Бакстером Пристли, Виктор! — кричит она в ответ.

— Ну, успокойся, успокойся, — приговариваю я.

— О Боже, Виктор, — восклицает она, отворачиваясь.

— Послушай, зайка, что это на тебя нашло?

— Четыре недели назад? Помнишь? В тот день, когда ты зашел ко мне?

— Что? — спрашиваю я, призадумавшись. — Четыре недели назад? Ты уверена?

Молчание.

— В тот день ты свалился мне как снег на голову, помнишь? — спрашивает она. — Это было воскресенье, и ты мне позвонил. Я только что вернулась из Каньон-Ранч. Мы встретились с тобой в «Jerry's». В «Jerry's», в Сохо, помнишь? Мы сидели в кабинке в дальнем зале. Ты говорил о том, что собрался поступить в Нью-Йоркский университет? — Она делает паузу и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. — Затем мы отправились ко мне домой… — Она опускает глаза. Она говорит. — Мы занимались любовью, потом ты ушел. — Она снова выдерживает паузу. — Ты в тот вечер ужинал с Вигго Мортенсеном, Джуд Лоу, одним из продюсеров «Коматозников 2», а Шон Макферсон был в городе с Джиной, и я, в общем-то, не очень хотела туда идти, а ты меня и не пригласил — а потом ты так и не перезвонил… На той же неделе я где-то прочитала, что ты ужинал в «Diabolo's» — возможно, в колонке Бадди Сигала — и что вы с Дамьеном снова наладили отношения, а затем я наткнулась на Эдгара Камерона, который сказал, что он ужинал с тобой в «Balthazar», а после этого вся ваша компания направилась в «Cheetah» и… и ты так мне больше и не перезвонил и… да ладно, Виктор, это же все в прошлом, верно?

Четыре недели назад я был на корабле посреди океана.

Четыре недели назад я смотрел на лужу крови, растекавшуюся на полу в туалетной комнате в каюте обреченной девушки.