Гламорама

— Ясно. Ладно, Криса О'Доннелла вычеркиваем, я все понял. Теперь слушай, Виктор: первым делом с утра мы займемся крупными шишками — теми, что на М и на С…

— Подожди! Рэнд Гербер в городе….

— Запиши его на букву Г, но не на банкет, разумеется, если он не приходит с Синди Кроуфорд, тогда ты сам знаешь, на какую букву их записать, зайка.

— Виктор, ты бы сам попробовал общаться с ее пиар-агентом. Попробуйте выбить честный ответ из Антонио Сабато-младшего, пиар-агента…

Я вырубаю связь, всовываю наконец кредитную карточку в прорезь, набираю пин-код (COOLGUY) и жду, обдумывая, как лучше расположить гостей за столиками №1 и №3, а затем зеленые буквы на черном экране сообщают мне, что на моем счете не осталось денег (баланс — минус 143$), и поэтому мне ничего не дадут, так как последние деньги я потратил на стеклянную дверь холодильника, когда «Elle Decor» делал репортаж о моей квартире, который так и не вышел, поэтому я бью кулаком по чертовой машине, цежу сквозь зубы: «Я тебя умоляю!», и, поскольку совершенно бесполезно пытаться повторять эту операцию снова, шарю по карманам в поисках таблетки ксанакса пока кто-то не отталкивает меня в сторону, и я, изрядно всем этим опущенный, выкатываю мопед обратно на улицу.

Проезжая по Мэдисон, я останавливаюсь на светофоре перед универмагом Barneys, и Билл Каннингем фотографирует меня, крича из окна: «Это настоящая „веспа“?», я в ответ оттопыриваю средний палец, а он в это время стоит рядом с Холли — очень аппетитной блондинкой, похожей на Пэтси Кенсит, — когда мы курили героин на прошлой неделе, она сказала, что могла бы стать лесбиянкой, а это в определенных кругах воспринимается как вполне положительная новость, и она машет мне ручкой, а на ней вельветовые мини-брючки в обтяжку, туфли на платформе в бело-красную полоску, серебряный «пацифик», и она ультратощая — ее фото было на обложке последнего номера «Mademoiselle», и после целого дня показов в Брайант-парке она слегка шалая, но это выглядит стильно.

— Привет, Виктор! — Холли продолжает делать мне знаки, хотя я давно уже притормозил возле бордюра.

— Привет, Холли!

— Это Анджанетт, Виктор.

— Привет, Анджанетт, как дела, кошечка? Ты выглядишь просто один в один как Ума. Прикид у тебя просто зашибись.

— Это ретро-шизо. Я выходила сегодня на подиум шесть раз. Я выжата как лимон, — говорит она, одновременно давая кому-то автограф. — Я видела тебя на показе Кэлвина Кляйна, когда ты морально поддерживал Хлое. Это было так клево с твоей стороны.

— Зайка, меня не было на показе Кэлвина Кляйна, но ты все равно выглядишь один в один как Ума.

— Виктор, сто процентов ты был на показе Кэлвина Кляйна. Я видела тебя во втором ряду рядом со Стивеном Дорфом, Дэвидом Салле и Роем Либенталем. Я видела, как ты позировал фотографу на Сорок Второй улице, а затем забрался в ужасную черную машину.

Следует пауза, во время которой я обдумываю предложенный мне сценарий, затем:

— В гребаном втором ряду? Детка, это немыслимо. У тебя в движке искра проскакивает. Что ты делаешь завтра вечером, зайка?

— Я встречаюсь с Джейсоном Пристли.

— Почему бы тебе не встретиться со мной? Неужели только мне одному кажется, что Джейсон Пристли похож на маленькую гусеницу?

— Как тебе не стыдно, Виктор! — надувает губки Анджанетт. — Что скажет Хлое?

— Она тоже скажет, что Джейсон Пристли похож на маленькую гусеницу, — бормочу я, погрузившись в размышления. — В гребаном втором ряду?

— Я совсем не об этом, — говорит Анджанетт. — Что Хлое скажет по поводу….

— Я тебя умоляю, зайка, ты просто супер! — Я завожу «веспу». — Поверь в себя, и все срастется.

— Мне уже говорили, что ты распутник, так что я ничуть не удивлена, — говорит она, устало грозя мне пальчиком — знак, который Скутер, ее телохранитель, ну просто копия Марселласа из «Криминального чтива», воспринимает как сигнал подойти поближе.

— Что ты хочешь сказать этим, зайка? — вопрошаю я. — Что ты на этот счет слышала?

Скутер что-то шепчет, показывая на свои часы, а Анджанетт тем временем прикуривает сигарету.

— Вот видишь, меня все время ждет машина. Все время какая-нибудь фотосессия со Стивеном Майзелом. Господи, что нам делать, Виктор? Как нам выжить во всем этом?

Сверкающий черный седан подкатывает к Barneys, и Скутер распахивает дверь.

— До встречи, зайка. — Я вручаю ей французский тюльпан, который почему-то оказался у меня в руке, и начинаю отъезжать от края тротуара.