Пляж

Чем больше я мечтал, тем труднее мне было оставаться на наблюдательном посту. В последние полчаса своего двухчасового дежурства я считал минуты, как ребенок, дожидающийся рождественского утра. Когда время подошло — часы показывали двенадцать семнадцать, — я в последний раз взглянул на Зефа и Сэмми. В первый раз за день никого не было видно, но я колебался лишь мгновение. Я быстро осмотрел море, убедился, что они не отправились вплавь, затем сказал вслух: «Черт с ними!» — и стал спускаться.

Моя мечта сбылась неподалеку от того самого поля, на котором мы были накануне с Джедом. Я решил сходить туда, потому что, по логике вещей, лучшее место, где можно найти охранника, — это поле с марихуаной, а также потому, что я уже ходил один раз по этому маршруту.

Встреча произошла примерно метрах в трехстах над террасой. Я собирался обойти бамбуковые заросли, когда увидел, как сквозь листву мелькнула коричневая кожа, — коричнево-золотистая, выдававшая жителя Юго-Восточной Азии. Естественно, я замер на месте — застыл в неуклюжей позе, не закончив шага на четверть. Коричневое пятно исчезло, и я услышал шорох удалявшихся от меня шагов.

Я быстро перебирал в уме возможные варианты. Идти вслед за охранником — серьезный риск, но мгновенного впечатления мне было явно недостаточно. Впрочем, чем дольше я колебался, тем меньше у меня оставалось шансов увидеть его снова. Вдобавок к этому, я понимал, что если не пойду за ним тотчас, то, скорее всего, нервы сдадут, и мне придется возвращаться обратно. Последнее, видимо, и решило дело. Не дожидаясь, пока затихнет звук его шагов, я стал крадучись пробираться за ним через заросли.

Я не помню, что происходило следующие десять минут. Я так внимательно прислушивался и наблюдал, что, как и во время первого прыжка с водопада, ничего не смог сохранить в памяти. Помню только момент, когда я услышал, как охранник остановился. Это заставило меня тоже остановиться, и тут я увидел, что он совсем рядом — меньше чем в четырех с половиной метрах от меня. Он остановился передохнуть между двумя высокими деревьями.

Я припал к земле и выглянул из-за ветки, чтобы получше его рассмотреть. Первое, что я отметил, была его наколка: черно-синяя татуировка в виде ползущего по мускулистой спине дракона. На одной лопатке покоилась лапа дракона, на другой — били языки пламени. Потом я понял, что это тот же самый охранник, которого мы видели с Этьеном и Франсуазой, — парень со сложением кикбоксера. Узнав его, мне пришлось немало постараться, чтобы удержать дыхание под контролем. Сначала мне мешал всплеск адреналина и возвращение испытанного на плато страха, потом меня охватил благоговейный ужас.

Человек стоял почти затылком ко мне. Одной рукой он держал винтовку, другая рука прилегала к бедру. Через его татуировку, от шеи до левой стороны грудной клетки, тянулся глубокий бледный шрам. Другой шрам белой линией проступал на его коротко остриженной голове. К его левой руке платком грязно-синего цвета был привязан какой-то мятый пакет. Он держал свой АК так же небрежно, как заклинатель змей — кобру. Он был великолепен.

Я отдавал себе отчет в том, что через минуту-другую или даже раньше он уйдет, и поэтому в каком-то безумном порыве старался запомнить каждую черточку его облика. Это было все, что я мог позволить себе, не подползая ближе. Если бы мне удалось сделать его неподвижным, я бы, не жалея времени, обошел его вокруг, как статую в музее, чтобы разглядеть его позу, отметить все предметы его снаряжения и изучить его глаза — я хотел понять, что в них таится.

Перед тем как уйти, он обернулся в мою сторону. Возможно, он почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. При этом он открыл рот, и я увидел, что у него не хватает двух верхних зубов. Последний штрих к его портрету. Опасное дополнение к разбитому прикладу его АК и рваным карманам мешковатых военных брюк защитного цвета. Если бы в тот момент я попытался скользнуть глубже в заросли кустарника, он бы наверняка заметил меня. По выражению его лица можно было сделать вывод, что он смотрит не очень внимательно, почти рассеянно, но он заметил бы какое-либо движение. Я замер, как под гипнозом. Засеки он меня, сомневаюсь, что я попытался бы убежать.

Я не двигался с места еще некоторое время после ухода охранника. Я понимал, что уходить сразу было бы ошибкой, но не из-за того, что охранник мог затаиться поблизости, а потому, что мне самому нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Я предусмотрительно думал об авариях и водителях, которые разбиваются вскоре после того, как едва избежали столкновения.