Мэйфейрские ведьмы

Они провели там сеанс, на котором зажигали черные свечи, воскуривали всякие благовония, пели гимны в честь дьявола и призывали предков явиться перед ними. Так, во всяком случае, мне рассказывали. Не помню, от кого именно, но я точно слышала обо всем этом. И знаете, я верю, что все так и было.

Летом 1928 года Пирс Мэйфейр заявил об изменении своих планов на будущее – о том, что вместо Гарварда он отправляется в университет Тулейна, хотя его отец, Кортланд, категорически возражал против такого решения. Дандрич сообщал, что Пирс не пропустил ни одного сборища Стеллы и что ходили упорные слухи о том, что между ними существуют некие отнюдь не платонические отношения. А ведь в ту пору Пирсу не исполнилось еще и восемнадцати.

На исходе 1928 года Карлотта заявила, что Стелла не выполняет свой материнский долг и что следует через суд лишить ее права на дальнейшее воспитание дочери. В беседах с друзьями семьи Кортланд отрицал достоверность подобных слухов, однако все знали, что, как выразился Дандрич, «к этому идет». Если верить молве, Карлотта неоднократно приглашала к себе братьев и требовала, чтобы они ее поддержали.

Стелла и Пирс, несмотря ни на что, сутками не расставались, повсюду появлялись вместе и часто брали с собой маленькую Анту. Стелла буквально завалила дочь подарками – куклами и разными игрушками, а по утрам водила ее завтракать в самые дорогие отели Французского квартала. Когда Стелла отправилась на Декейтер-стрит, чтобы приобрести дом, который она планировала переоборудовать и устроить там нечто вроде собственного салона, ее сопровождал Пирс.

«Пусть Дорогуша Милли и Белл вместе с Карлоттой забирают себе особняк», – заявила Стелла агенту по недвижимости. Пирс только смеялся – он готов был смеяться над всем, что бы ни сказала Стелла. Анта, худенькое семилетнее создание с фарфоровой кожей и кротким взглядом голубых глаз, стояла рядом, крепко прижимая к себе огромного плюшевого медведя. Чуть позже они все вместе отправились на ленч, прихватив с собой и агента, который впоследствии рассказал об этом Дандричу, от себя добавив: «Поверьте, это очаровательная, просто восхитительная женщина. Мне кажется, что все они там, в этом доме, чересчур суровы по отношению к ней».

Что же до Нэнси Мэйфейр, пухленькой, вечно унылой малышки, которую с рождения удочерила Мэри-Бет и которую она неизменно представляла всем как сестру Анты, то Стелла вообще не обращала на нее внимания, словно не замечала ее присутствия. Кто-то из потомков, горько усмехнувшись, заметил, что для Стеллы Нэнси представляла не больший интерес, чем «любое домашнее животное». Справедливости ради следует, однако, сказать, что Стелла ни разу не обидела Нэнси и была щедра по отношению к ней, в изобилии покупая для девочки горы одежды и игрушек. Тем не менее та никак не проявляла свою благодарность и оставалась очень замкнутым и угрюмым ребенком.

Карлотта исправно водила малышек к воскресной мессе, и только благодаря ей Нэнси в конце концов поступила в весьма привилегированное учебное заведение – школу при монастыре Святого Сердца.

В 1928 году Карлотта предприняла шокировавшую всех попытку оформить официальное опекунство над Антой – конечно же, чтобы иметь возможность отправить девочку в какую-нибудь школу подальше от дома. Были заполнены и подписаны необходимые для этого бумаги.

Даже Кортланд, всегда принимавший сторону Карлотты, пришел в ужас от ее поступка и заявил, что на этот раз она зашла слишком далеко и что, если она немедленно не откажется от своей безумной идеи, он решительно выступит против и не позволит ей выполнить задуманное. Его поддержали Баркли, Гарланд, молодой Шеффилд и другие члены семьи. Все были уверены, что, пока Кортланд жив, никому не удастся поставить Стеллу перед судом и отобрать у нее ребенка.

Лайонел тоже был согласен с Кортландом. По свидетельству современников, он мучительно переживал все происходящее и даже предложил Стелле уехать с ним на время в Европу, оставив Анту на попечении Карлотты.

Кончилось тем, что Карлотта отозвала свой иск об опекунстве.

Однако отношения между нею и потомками Джулиена с тех пор окончательно испортились, начались споры из-за денег, которые продолжаются и по сей день.

В 1927 году Карлотта убедила Стеллу подписать доверенность, согласно которой Карлотта получала право действовать от имени сестры в решении некоторых вопросов, не слишком интересовавших последнюю.