Мэйфейрские ведьмы

– Майкл Карри! Неужели это действительно ты? Роуан медленно побрела к входной двери. Повсюду был включен свет. В доме царила суета, все были чем-то заняты, она на ходу ловила обрывки фраз…

Пирс разговаривал с кем-то по телефону в библиотеке, куда Роуан до сих пор еще не заглядывала. В неярком электрическом свете она успела увидеть кожаную обивку старинной мебели и китайский ковер на полу…

– Послушай, Майк, – втолковывал Лониган, – ты должен объяснить доктору Мэйфейр, что старушке было уже девяносто и на этом свете ее удерживала только необходимость заботиться о Дейрдре. Я хочу сказать, все мы прекрасно понимали, что теперь, когда Дейрдре умерла, ее уход был только вопросом времени. И пусть доктор Мэйфейр не винит себя в случившемся. Ведь она всего лишь врач и не умеет творить чудеса…

«Да уж, чего не умею, того не умею», – усмехнулась про себя Роуан.

– Майк Карри? Да неужели? Сын Тима Карри? Черт побери, вот это да! А ты знаешь, что наши отцы приходились друг другу четвероюродными братьями? Да-да, они частенько сидели за кружечкой пива в «Короне».

Наконец суета в доме прекратилась. Труп из мансарды хорошенько упаковали и увезли. Тело Карлотты осторожно подняли с кресла. Ее словно живую уложили на покрытые белой простыней носилки и перенесли в катафалк, чтобы отвезти в похоронную контору. Кто знает, возможно, Карлотте суждено было оказаться на том же столе для бальзамирования покойников, на котором всего лишь днем раньше лежала Дейрдре.

– Никакой панихиды, никакой похоронной процессии и торжественной погребальной церемонии, – распорядился Райен. – Такова была ее воля. Она сама сказала мне вчера об этом. И Лонигану тоже. Только заупокойная месса через неделю. Вы еще побудете здесь? – повернулся он с вопросом к Роуан.

«А куда мне теперь ехать? – подумала она. – Да и зачем? Я вернулась в родной дом, к своим истокам. Я – ведьма. Я – убийца. Причем на этот раз я сделала это совершенно сознательно. Мое место здесь, в этом особняке».

– …Я понимаю, как тяжело для вас все случившееся…

Роуан направилась обратно в столовую. У двери в библиотеку стоял Пирс.

– Надеюсь, она не собирается провести здесь всю ночь? – спросил он.

– Нет, мы возвращаемся в отель, – ответил Майкл.

– Дело в том, что ей не следует оставаться в особняке одной. В этом доме иногда происходят весьма странные вещи. Он полон загадок. Не сочтите меня сумасшедшим, но вот только что, войдя в библиотеку, я увидел над камином чей-то портрет… А теперь там висит обыкновенное зеркало…

– Пирс! – В голосе Райена прозвучали гневные нотки.

– Прости, папа, но…

– Пожалуйста, сынок, не будем сейчас об этом…

– Я вам верю, – с легким смешком откликнулся Майкл. – Я буду с ней рядом.

– Роуан! – Райен обращался с ней бережно, мягко, ведь она только что пережила тяжелую потерю.

«Все считают меня жертвой, – подумала Роуан, – в то время как на самом деле я преступница, убийца. Ну просто сюжет в духе Агаты Кристи! Только тогда я должна была бы воспользоваться чем-нибудь вроде канделябра…»

– Да, Райен? Вы хотели мне что-то сказать?

Он осторожно присел к столу, стараясь не коснуться пыльной поверхности рукавом своего безукоризненно сшитого траурного костюма. Лицо его было задумчивым, а в светло-голубых – очень светлых, гораздо светлее, чем у Майкла, – глазах застыло холодное выражение.

– Полагаю, мне нет нужды говорить, что отныне этот дом принадлежит вам.

– Я в курсе. Она сказала мне об этом вчера.

Пирс молча стоял в проеме двери, прислушиваясь к их разговору.

– Думается, вы знаете не все, – покачал головой Райен.

– Дом заложен? Имущество должно быть арестовано за долги?

– Нет-нет! Ничего подобного! Надеюсь, вы никогда не столкнетесь с подобными проблемами. Так что по этому поводу волноваться не стоит. Я просто хотел сказать, что вы можете в любое удобное время приехать к нам в контору, чтобы проверить счета и финансовые документы. Там мы обсудим все детали.

– Господи! – послышался удивленный возглас Пирса. – Неужели это тот самый знаменитый изумруд? – Он только сейчас заметил лежавший на другом конце стола, куда почти не падал свет, бархатный футляр. – А вокруг полно посторонних!

– Никто не осмелится украсть этот изумруд, сынок, – со вздохом отозвался Райен. Он пристально и многозначительно посмотрел на сына, потом вновь повернулся к Роуан, и в его взгляде промелькнула тревога. Взяв со стола футляр, он словно в нерешительности повертел его в руках.