Орлиная степь

— Обождем!

Вскоре к проточине подошла вся бригада.

Собираясь вслед за другими спуститься с саней на землю, Светлана вдруг увидела далеко позади «газик».

— Кто это? Видишь? — спросила она Леонида.

Устремив недобрый взгляд на подпрыгивающую и вихлявшую по «зимнику» машину, мысленно видя перед собой нежно-розовое лицо Крас-нюка, Леонид подумал: «Догоняешь, хам? Стыдно стало?» Но через минуту, разглядев, что идет не новый, а старый «газик», он ответил:

— Это не он… Это Зима.

Бригаду приятно удивило и обрадовало появление агронома Зимы. Всем было ясно, что он уже знает о поступке Краснюка, осуждает его, и потому все с живостью и интересом, точно по команде, столпились вокруг его старенькой машины с самодельной кабиной, какие в те годы встречались на всех захолустных дорогах. Одна Феня Солнышко, белая, пышная девушка, с округлым лицом и веселыми, сияющими глазками, словно бы опасаясь какого-то подвоха, не слезла с саней. Николай Семенович Зима был очень встревожен тем, что бригаду Леонида Багрянова, с грехом пополам собранную в путь, плохо проводили из Залесихи, но не подавал виду и, как всегда, точно молодея в кругу молодых, держался шумно и, казалось, беззаботно. Встречая подходивших к нему новоселов, Зима сильно сжимал каждому руку, резко встряхивал ее и, не выпуская некоторое время из своей могучей ладони, непременно задавал два-три, чаще всего неожиданных, вопроса. Эту манеру Зимы молодые новоселы знали хорошо, но редко когда угадывали, с чего он начнет разговор.

Увидев Феню Солнышко на санях, он вдруг крикнул ей:

— Ну, а ты что буянишь?

— Это как буяню? — насторожилась Феня Солнышко.

— На все село, вот как!

— Это где же я буяню?

— В магазине.

— Ой, это с Гуськовым-то? — вскрикнула Феня Солнышко. — Да если хочешь знать, Николай Семенович, этого гуся еще не так надо потрошить! У нас чайника нет, а он не продает, под прилавком держит! Это хорошо?

Зима открыл дверцу машины и вытащил ярко блеснувший на солнце медный чайник.

— Этот?

Бригада грянула разноголосо и восхищенно, а Феню точно смахнуло ветром с саней. Обеими руками она схватилась за чайник.

— Отобрал?

— Купил…

Какое-то время вокруг Зимы стоял озорной ребячий гвалт, а чайник переходил из рук в руки. Заметив, что сияющая Феня Солнышко отсчитывает на ладони серебряные монеты, Зима остановил ее:

— Ты это оставь! Дарю бригаде.

— На новоселье, да?

— На новоселье! Без всякого смеха!

И опять с минуту весело шумела вся бригада.

— Чай в степи — великое дело! — сказал Зима. — И в холод и в жару — одно спасение. Это вы сами скоро узнаете. Газировкой в степи не торгуют, а вода у нас почти везде солоновата.

— Меня с вашей воды так и рвет! — заявил Костя Зарницын. — Пока пьешь холодную, еще ничего, вроде незаметно, терпеть можно. А как согреется в животе — одно мучение! Воротит, как на палубе! Так что я не очень-то о чае горюю. Как его пить, горячий да соленый?

— Киргизы, так те сами подсаливают чай, — вставил Ванька Соболь. — Стало быть, полезно! Да оно и верно: в жару очень на соленое тянет.

— Погоди, и он подсаливать будет! — сказал Зима.

— Нет уж, этому не бывать! — даже загорячился Костя Зарницын и неожиданно припомнил Зиме первую встречу с новоселами в Барнауле. — Вы вот тогда, в Барнауле-то, здорово хаяли свой район, а почему не сказали, что вода у вас соленая? Схитрили? Нет, схитрили! Если бы сказали правду, меня бы на аркане сюда не затащили! От этой вашей солонины меня… Ик-ик! Граждане, дай дорогу! Дай дорогу!

— Стало быть, чересчур много в тебе, Костя, соли, — заметил Ванька Соболь. — Ты вроде бы усолел, как огурец, и организм больше не требует… На заводе станочек работал, а ты за ним поглядывал! А вот в степи как сойдет с тебя пот ручьями, так и потянет тебя на соленое!

— Отвяжись! — крикнул со стороны Костя.

— Ну что ж, друзья, посидим покурим? — предложил Зима и полез на сани. — Как дорога? Как тащитесь?

— Плывем, — ответил Багрянов.

— Ну, а как наша степь? — спросил Зима парней, задымивших в это время папиросами. — Нравится?

Все промолчали и стали оглядывать степь,

— Пусто очень: земля да небо, — ответил Бе-лорецкий.

— Не пусто, а просторно, — возразил Зима.

— Очень уж просторно!

— Очень! — вдруг согласился Зима. — Большое раздолье! Здесь всему вольная воля. В степи заря так заря: в полнеба; гроза так гроза: как ударит, полмира оглушит и ослепит; буря так буря: как надвинется черной тучей, сердце захолодеет. Всему здесь простор, всему приволье!.. Но где просторно, там приятнее, легче и лучше работается!