Мужчины не ее жизни

Рут еще не испытывала такого потрясения; даже узнав о Ханне с отцом, она не была так ошарашена.

Рои показала на свои часики и встала с кровати в тот же момент, когда Рут встала с неудобного кресла. Рут пришлось сжаться, чтобы не прикоснуться к проститутке.

Рои открыла дверь в полуденное солнце, сверкавшее так ярко, что Рут только тут поняла, насколько темно было в красной комнате проститутки. Встав перед Рут спиной к свету, Рои неожиданно заблокировала выход и одарила гостью тремя поцелуями — сначала в правую щеку, потом в левую, потом опять в правую.

— По-нидерландски нужно три раза, — сказала проститутка весело и так дружелюбно, словно они были давними подругами.

Конечно же, Рут целовали так и раньше — Маартен и жена Маартена Сильвия, всякий раз встречаясь и прощаясь с нею, но поцелуи Рои были чуть более длительными. И еще Рои прижала теплую ладонь к животу Рут, отчего та инстинктивно поджала брюшные мышцы.

— У вас такой плоский живот, — сказала ей проститутка. — Вы рожали?

— Нет, еще не рожала, — ответила Рут. Выход все еще оставался заблокирован.

— Я рожала один раз, — сказала Рои. Она завела большой палец за резинку трусиков-бикини и резко опустила их. — Тяжелый случай, — добавила проститутка, имея в виду бросающийся в глаза шрам кесарева сечения; шрам этот удивил Рут (которая уже обратила внимание на растяжки у Рои на животе) меньше, чем бритый лобок.

Рои отпустила резинку трусиков, которая со щелчком вернулась на место. Рут подумала: если я стану писать и прекращу свои исследования, то мне нужно попытаться понять, что она чувствует. В конечном счете, ведь она проститутка; может быть, в моей книге она просто будет вести себя как проститутка, а не заигрывать со мной. Но еще ей нравится заставлять меня испытывать неловкость. Чувствуя, как в ней нарастает приступ раздражения против Рои, Рут теперь хотела поскорее убраться отсюда — она попыталась обойти Рои в дверях.

— Вы вернетесь, — сказала ей Рои, но позволила Рут проскользнуть на улицу, больше не прикоснувшись к ней. Потом рыжеволосая Рои, повысив голос так, чтобы ее могли слышать все прохожие на Бергстрат и соседки-проститутки, крикнула: — И сумочку в этом городе лучше застегнуть.

Сумочка Рут была открыта (всегдашняя ее забывчивость), но ее бумажник и паспорт лежали на месте и — при беглом осмотре — все остальное тоже. Тюбик помады и тюбик потолще с бесцветным блеском; тюбик с кремом от загара и тюбик с увлажнителем для губ.

У Рут в сумочке была еще и пудреница ее матери. От пудры Рут начинала чихать; пуховка из пудреницы давно потерялась. И тем не менее, когда Рут иногда заглядывала в это маленькое зеркальце, ей казалось, что оттуда может выглянуть ее мать. Рут под ироническим взглядом Рои застегнула молнию на сумочке.

Рут попыталась было улыбнуться Рои в ответ, но только сощурилась от солнца. Рои протянула руку и прикоснулась к щеке Рут. Она с живым интересом смотрела в правый глаз Рут, но Рут неправильно истолковала причину пристального взгляда. Ведь Рут привычнее было видеть, как люди рассматривали шестиугольное пятнышко у нее в правом глазу, а не последствия нокаута.

— Я с этим родилась… — начала было Рут.

Но Рои сказала:

— Кто вас ударил? — (А Рут-то считала, что синяк у нее совсем прошел.) — Неделю или две назад. Это похоже на…

— Плохой любовник, — призналась Рут.

— Значит, плохой любовник таки существует, — сказала Рои.

— Его здесь нет. Я приехала одна, — настаивала Рут.

— Ну, вы одна только до следующей нашей встречи, — ответила проститутка.

У Рои было только две улыбки: ироническая и соблазняющая. Теперь она улыбалась соблазняюще.

Рут только и могла сказать:

— У вас удивительно хороший английский.

Но этот ядовитый комплимент, хотя и вполне отвечавший действительности, произвел на Рои гораздо более сильное впечатление, чем того ожидала Рут.

Вся ее наносная самоуверенность вдруг исчезла, вид у нее стал такой, будто какая-то старая печаль с новой силой обуяла ее.

Рут чуть было не стала извиняться, но не успела — рыжеволосая с горечью в голосе ответила:

— Я была знакома с одним англичанином… некоторое время.

Сказав это, Рои Долорес вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Рут подождала, но шторы на окнах не открылись.

Одна из хорошеньких проституток помоложе вперилась в Рут недовольным взглядом, словно воспринимая как личную обиду тот факт, что Рут предпочла отдать свои деньги менее привлекательной, старой шлюхе.