Мужчины не ее жизни

Харри выбрал стихотворение, которое хотел бы прочитать на свадьбе. Он не знал, что Алан на своей панихиде завещал Эдди прочесть стихотворение Йейтса, и выбрал стихотворение Йейтса для своей и Рут свадьбы. Хотя от этого стихотворения у Рут, Ханны и Эдди слезы навернулись на глаза, для Рут это стало еще одним подтверждением правильности ее выбора. В нем говорилось о том, что такое «быть бедным», каковым (в сравнении с Рут) и был Харри. И бывший сержант прочел это стихотворение с такой же бескомпромиссной решимостью, с какой начинающий полицейский может зачитывать преступнику его права.

Стихотворение называлось «Он мечтает о парче небес», и Эдуардо с Кончитой, пока Харри читал, держались за руки, словно это была их свадьба.

• Владей небесной я парчой
• Из золота и серебра,
• Рассветной и ночной парчой
• Из дымки, мглы и серебра,
• Перед тобой бы расстелил, —
• Но у меня одни мечты.
• Свои мечты я расстелил;
• Не растопчи мои мечты^[54].

Грэму поручили держать кольца, но он, не расслышав, решил, что его миссия — не держатель колец, а зарыватель колец^[55], и когда пришло время отдавать кольца, Грэм возмутился, что упущена столь важная часть ритуала. Когда он должен был зарывать кольца и где? По завершении церемонии, поскольку Грэм был в отчаянии из-за того, что казалось ему умалением символического смысла колец, Рут позволила мальчику зарыть ее с Харри кольца у корней бирючины, высившейся над бассейном. Харри точно засек место захоронения, чтобы по завершении определенного торжественного промежутка времени Грэму можно было показать, где нужно откопать кольца.

В остальном вторая свадьба Рут прошла без сучка без задоринки. Только Ханна обратила внимание, что ни Рут, ни Эдди вроде бы не ожидают появления Марион, а если она и присутствовала в их мыслях, то они никак этого не демонстрировали. Сама Ханна, которая, конечно, никогда не видела матери Рут, редко думала о Марион.

Привезенной Рут и Харри из Вермонта на День благодарения индейки хватило, чтобы кроме Рут, Харри, Ханны, Эдди, Эдуардо и Кончиты можно было накормить еще целое семейство. Рут всучила половину остатков индейки уходившим домой Эдуардо и Кончите. Грэм, с подозрением относившийся к индейке, потребовал разогретый на гриле сэндвич с сыром.

В ходе длинного обеда Ханна осторожно спросила Рут, сколько та просит за сагапонакский дом. Сумма была настолько внушительна, что Эдди выплеснул себе на колени изрядно клюквенного соуса, а Ханна холодно сказала Рут:

— Может, поэтому ты его так и не продала. Может, тебе стоит спустить цену, детка.

Эдди уже расстался с мыслью, что этот дом когда-нибудь будет принадлежать ему, и, конечно, ему давно уже не хотелось разделить его с Ханной, которая все еще пребывала «между любовниками», но тем не менее умудрилась блистать красотой весь уик-энд на День благодарения. (Рут заметила, что Ханна в обществе Харри предпринимает немалые усилия, чтобы выглядеть красоткой.)

Теперь, когда Ханна опять уделяла внимание своей внешности, Эдди не замечал ее — ее прелести мало что для него значили. Рут была так очевидно счастлива, что отчаяние целый год тосковавшего по ней Эдди перестало быть таким острым; он снова, как то ему и полагалось, был влюблен в Марион. Но была ли у него хоть малейшая надежда увидеть Марион или хотя бы получить от нее весточку? Два месяца уже прошло с того дня, когда он отправил ей свои книги, но он так и не получил от нее ни слова в ответ. Эдди (как и Рут, которой Марион тоже не ответила) уже расстался с надеждой получить письмо от Марион.

Да и чего можно было ждать по прошествии почти сорока лет? Что Марион представит хвалебные отзывы о своем поведении в Торонто? Что она пошлет им эссе о своем опыте экспатриации? Нет, даже Рут и Эдди не могли ждать ее появления на второй свадьбе Рут.

«В конце концов, — прошептала Ханна на ухо Харри, когда тот подливал вино в ее бокал, — на первой ведь она не появилась».

Харри знал, когда нужно переменить тему. Он просто — импровизируя, как всегда, — начал нечто вроде бесконечной оды огню. Никто не знал, как на это реагировать. Единственное, что всем оставалось, это слушать. Харри даже одолжил грузовичок у Кевина Мертона и привез охапку вермонтских дров на Лонг-Айленд.

Эдди уже заметил, что Харри одержим каминами, дровами и огнем. Эдди не был так уж очарован хвалебными песнопениями Харри, которые продолжались на протяжении всего обеда. (Когда Эдуардо и Кончита отправились домой, Харри все еще продолжал развивать эту тему.) Эдди гораздо больше нравилось, когда Харри говорит о книгах. Эдди встречал не так уж много людей, которые прочли бы столько книг, сколько прочел Харри, за исключением покойного отца Эдди — Мятного.

---

54 Перевод Григория Кружкова.

55 Англоязычному Грэму ошибиться было нетрудно, поскольку в английском языке bearer (держатель) и burier (зарыватель, закапыватель) звучат почти одинаково.