Мужчины не ее жизни

Эдди, который разделся донага (и который всегда мастурбировал, ухватив свой пенис левой рукой и натирая его о правое бедро), прижался лицом к раскрытой блузе и бюстгальтеру. Правой рукой он поглаживал невообразимо шелковистую гладь трусиков Марион.

Марион понадобились доли секунды, чтобы понять, что Эдди раздет донага, и догадаться, чем он занимается (и с помощью каких визуальных и тактильных вспомогательных средств!), но, когда Эдди увидел ее, она не входила в его спальню и не выходила из нее — она стояла в оцепенении, словно собственный призрак, и Эдди, вероятно, надеялся, что так оно и есть на самом деле; кроме того, Эдди увидел не саму Марион, а только ее отражение в зеркале спальной. Марион, которая могла видеть Эдди в зеркале и во плоти, получила уникальную возможность видеть, как одновременно мастурбирует и тот и другой.

Она исчезла в дверях так же быстро, как и появилась. Эдди, который еще не дошел до эякуляции, знал не только, что она видела его, но и что за долю секунды она узнала о нем все.

— Извини, Эдди, — говорила Марион с кухни, пока он пытался спрятать ее одежду. — Я должна была постучать.

Он оделся, но так и не осмеливался выйти из спальни. Он надеялся услышать ее шаги вниз по лестнице к гаражу (или — что было бы еще более милосердно — услышать звук отъезжающего «мерседеса»), но она, напротив, дожидалась его. А поскольку он не слышал, как она поднималась по лестнице из гаража, то понимал, что, видимо, стонал, мастурбируя.

— Эдди, это моя вина, — говорила Марион. — Я не сержусь. Я просто смущена.

— Я тоже, — промямлил он из спальни.

— Ничего страшного — это естественно, — сказала Марион. — Я знаю мальчиков твоего возраста…

Голос ее задрожал и замер.

Когда он наконец отважился выйти к ней, она сидела на диване.

— Подойди — по крайней мере, посмотри на меня! — сказала она, но он стоял как вкопанный, опустив голову и глядя себе на ноги. — Эдди, это забавно. Давай скажем, что это забавно, и забудем эту историю.

— Это забавно, — сказал он несчастным голосом.

— Эдди, подойди сюда! — приказала она.

Он медленно поплелся к ней, так и не поднимая глаз.

— Сядь! — потребовала она, но самое большее, что он смог себе позволить, это сесть в дальнем от нее конце дивана и замереть там. — Нет, здесь. — Она похлопала по дивану рядом с собой. Он не мог пошевелиться. — Эдди, Эдди… я знаю мальчиков твоего возраста, — снова повторила она. — Мальчики твоего возраста обычно занимаются этим, правда? Можешь ты себе представить, что не делаешь этого? — спросила она его.

— Нет, — прошептал Эдди.

Он начал плакать — не мог сдержаться.

— Нет, не плачь! — сказала Марион.

Сама она теперь никогда не плакала — она уже выплакала все свои слезы.

Марион села рядом с ним, и он почувствовал, как подался под ней диван, и вдруг понял, что притулился к ней. Он продолжал плакать, а она все говорила и говорила.

— Эдди, послушай меня, пожалуйста, — сказала она. — Я думала, что это какая-нибудь из женщин Теда надевает мою одежду — иногда моя одежда была помятой или висела на других вешалках. Но оказалось, что это ты, и ты был такой милый — ты даже складывал мое белье! Или пытался. Я никогда не складываю своих трусиков или бюстгальтеров. Я знала, что уж Тед-то к ним точно не прикасается, — добавила она под рыдания Эдди. — Ах, Эдди, я польщена. Правда, польщена! Это далеко не лучшее лето в моей жизни, и я счастлива, что кто-то думает обо мне.

Она замолчала; внезапно она вдруг показалась более смущенной, чем он. Наконец она скороговоркой произнесла:

— Нет, я не считаю, что ты думал обо мне. Боже мой, какая это с моей стороны самоуверенность, да? Может, все дело в моей одежде. И все же я польщена, даже если дело только в моей одежде. У тебя, наверное, много девушек, о которых ты можешь думать…

— Я думаю о вас! — выпалил Эдди. — Только о вас.

— Тогда не смущайся, — сказала Марион. — Ты сделал старушку счастливой!

— Никакая вы не старушка! — воскликнул он.

— Ты делаешь меня все счастливее и счастливее, Эдди. — Она быстро встала, словно собираясь уходить. Наконец он набрался смелости взглянуть на нее, а она, увидев выражение его лица, сказала: — Эдди, ты только поосторожнее со своими чувствами ко мне. Я хочу сказать, ты береги себя, — предупредила она его.

— Я люблю вас, — храбро сказал он.