Мужчины не ее жизни

— Ну, это трудно показать в машине, — сказал Эдди.

Когда они добрались до пляжа, Рут снова задала ему этот вопрос, но пальчики Рут были слишком маленькими, чтобы оставить отпечатки даже во влажном песке, а может, песок был слишком крупнозернистым. Пока Рут играла в водичке у самого берега, желто-коричневый антисептик смылся окончательно, но шрам на ее пальце остался яркой белой линией. И только когда они заехали в ресторан, она смогла увидеть, что такое отпечаток.

На тарелку, где лежал приготовленный на гриле сэндвич с сыром и картошка фри, Эдди налил немного кетчупа, потом взял Рут за правую руку и обмакнул ее указательный палец в эту коричневатую лужицу, после чего легонько прижал его к бумажной салфетке. Кроме отпечатка указательного пальца ее правой руки Эдди сделал такой же отпечаток и указательного пальца левой. Потом Эдди предложил ей посмотреть на отпечатки через стакан с водой, который действовал как увеличительное стекло и позволил Рут увидеть все завитки. И она увидела этот шрам, который останется там навсегда: идеально ровная вертикальная линия на ее правом указательном пальце; увеличенная стаканом с водой, она казалась раза в два больше, чем сам шрам.

— Это твои отпечатки — ни у кого больше не будет таких отпечатков, как у тебя, — сказал ей Эдди.

— И мой шрам всегда будет здесь? — снова спросила его Рут.

— Твой шрам навсегда останется частью тебя, — пообещал ей Эдди.

После ланча в Бриджгемптоне Рут захотела взять с собой салфетку со своими отпечатками. Эдди положил ее в конверт вместе с нитками и корочкой. Он увидел, что корочка сморщилась — она стала размером с четверть божьей коровки, но такого же красноватого цвета и с такими же черными пятнышками.

Приблизительно в 2.15 того дня Эдди О'Хара свернул на Парсонадж-лейн в Сагапонаке. Еще издалека увидев, что ни грузовика с грузчиками, ни «мерседеса» Марион у дома Коулов нет, он испытал облегчение. Но на подъездной дорожке был припаркован незнакомый автомобиль — темно-зеленый «сааб». Эдди притормозил, и «шеви» пополз со скоростью улитки, а Тед, этот закоренелый бабник, прощался с тремя женщинами в «саабе».

Тед уже успел показать будущим натурщицам — миссис Маунтсьер и ее дочери Глори — свою мастерскую. Эффи отказалась покидать заднее сиденье машины. Бедняжка Эффи опередила свое время: она была цельной, проницательной и умной молодой женщиной, оказавшейся в оболочке, какая у большинства мужчин вызывает отторжение или презрение; из трех женщин в темно-зеленом «саабе» в ту пятницу лишь одной Эффи хватило проницательности увидеть, что Тед Коул ненадежен, как рваный презерватив.

На секунду у Эдди перехватило дыхание — ему показалось, что за рулем темно-зеленого «сааба» сидит Марион, но, свернув на подъездную дорожку, он увидел, что миссис Маунтсьер вовсе не так похожа на Марион, как ему почудилось. Надежда Эдди умерла через секунду, в течение которой он было решил, что Марион передумала.

«Она не бросает Рут, — подумал он. — И меня».

Но миссис Маунтсьер была не Марион, и дочь миссис Маунтсьер не была похожа на Алис — хорошенькую няньку-студентку, презираемую Эдди. (Эдди уже успел было прийти к заключению, что Глори — это Алис.) Теперь Эдди понял, что это всего лишь компания женщин, которые подвезли Теда домой. Любопытно, спрашивал себя Эдди, к какой из них проявляет интерес Тед, уж конечно, не к той, что сидит сзади.

Когда темно-зеленый «сааб» выехал с подъездной дорожки, Эдди по невинному, лишь слегка недоумевающему выражению Теда сразу же понял, что тот не знает об отъезде Марион.

— Папа! Папа! — закричала Рут. — Хочешь посмотреть мои ниточки? Их четыре штуки. И корочка есть. Покажи папе корочку! — сказала четырехлетняя девочка Эдди, который протянул конверт Теду.

— Это мои отпечатки пальцев, — объяснила девочка отцу, который недоуменно смотрел на салфетку с пятнами кетчупа.

— Осторожнее, а то корочку унесет ветер, — предупредил Эдди Теда.

Корочка была такая маленькая, что Тед рассматривал ее, не вынимая из конверта.

— Ух, какие хорошенькие, Рути, — сказал отец Рут. — Итак… вы, значит, были у доктора — снимали у нее швы? — спросил Тед у Эдди.

— А потом ездили на пляж и обедали, — сказала отцу Рут. — Я съела сэндвич с сыром на гриле и картошку фри с кетчупом. А Эдди показал мне мои отпечатки пальцев. У меня навсегда останется мой шрам.