63  

«Служил я с неохотой, — признался Али, и полковой хирург высказался в том смысле, что многие в британской армии к этим словам присоединятся — если будут уверены, что их не подслушивают. — И все-таки служил. Многие месяцы носил синюю форму, маршировал туда и обратно, заходил и выходил с фланга — вместе со своими сослуживцами, рядовыми en masse [13] — и убедился, что один народ мало чем отличается от другого — и Пороками, и Добродетелью».


Тут Али поглядел в темные глаза стоявшего рядом паренька, чью руку он крепко сжимал, точно спасательный трос, связующий его с жизнью; и ответом ему был встречный взгляд, причем заинтересованный. «Пожалуйста, сэр, — попросил Али, — дайте мне немного воды», — и Долорес резво метнулась за чашкой, которую с нежностью поднесла к его губам.

«Но, сэр, — проговорил военный хирург с некоторым недовольством, — расскажите же, каким образом вы оказались у стен этого города, в такой близости от армии вашей страны, если так ее можно назвать, и что с вами произошло. Право же, вам неудобно все повторять и повторять предисловие».

«Сержанты обнаружили, что я знаю французский язык, — ответил Али, — и также английский, о чем доложили старшим офицерам; далее выяснилось, что я джентльмен и хорошо владею речью — приемы, что помогают создать нужное впечатление, я усвоил от настоящих знатоков! — и вот меня сделали адъютантом chef de bataillon (по-вашему, видимо, капитана), который вскоре был направлен императором в эту страну — и теперь командует батальоном у городских стен — но нет! Даже сейчас… Нет! Ни слова больше! Не спрашивайте меня ни о чем!» Али отвернулся и некоторое время молчал, хотя его слушатели с нетерпением дожидались окончания этого Entr'acte [14].


За сутки, опекаемый полковым хирургом и (с большею лаской) Долорес, которую никак было не отогнать от ложа ее пациента, — Али закончил свою историю. Капитана, к которому он был прикомандирован, сопровождали Домочадцы — молодая жена и компаньонка: поиски удобного Жилья со всей обстановкой составляли предмет главных забот капитана, который посвящал им почти все время и ради присутствия Супруги истощил свои запасы. Обязанности Али сводились, в основном, к содействию этим заботам, что не вызывало особой к нему симпатии со стороны других офицеров — более проникнутых воинским духом и холостых; но те же причины вели к частому общению с женой капитана: Али должен был выполнять ее поручения и снабжать всем необходимым. Довольно скоро эта леди — столь же красивая, сколь и заносчивая — начала зависеть от Али и заметно расширила круг его обязанностей — а также постаралась придать встречам более интимный характер. Не поможет ли он ей распустить вон ту завязку — или подвязать вон то-то — не прочесть ли им вместе сборник английской поэзии — не сварит ли он ей кофе, ведь никто лучше с этим не справится? Никакие увертки и отговорки Али — диктуемые почтительностью, Честью и (паче всего) Страхом — не могли спасти его от знаков внимания со стороны мадам, чьи намерения день ото дня делались все очевиднее — даже для нашего неопытного героя. И вот наступил вечер, когда по самому пустячному поводу она вызвала Али к себе в покои; Али знал — и знал, что она тоже знает, — что ее супруг надолго задержится на заседании штаба. Никаких предлогов для встречи на сей раз не находилось: не нужно ничего и никуда доставлять — не было новых, непрочитанных Книг — никаких штор, которые следовало повесить, — и даже насекомых, которых следовало изгнать, — была только мадам, что никаких объяснений не требовало.

Недвижим был теплый воздух, ночь пахла апельсином и китайской розой — алели разгоряченные щеки мадам — а исходивший от нее аромат еще более помутил разум Али. Непривычный к подобным осадам, он мгновенно сдался, едва сознавая капитуляцию и принятые условия. Правда, леди прошептала «Non, nоn» [15] — однако монета была фальшивой и купить на нее было ничего нельзя — да этого и не предполагалось — и скоро настал миг, когда осторожность отбрасывают прочь — вкупе с прочими, более осязаемыми преградами — так что леди и Али оказались неопровержимо en dishabille [16], когда занавеси вдруг раздернулись и капитан (чьих шагов они не слышали) предстал перед ними, пылая гневом и стискивая рукоять шпаги.


«Что же предприняла дама? — спросил хирург. — Вот так — захваченная врасплох на месте преступления?»

  63  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×