Информация

— За шезлонг, на котором вы сидите.

— У меня нет при себе денег.

— Простите, сэр.

Какая прекрасная идея — то, что американцы всем подряд говорят «сэр» — официантам, таксистам, уборщикам в туалетах, серийным убийцам. В итоге это, сэр, звучит как «приятель», «малыш» или «козел».

— Ладно. Может, я наберу.

Взяв у Ричарда две помятые банкноты и горсть мелочи, девица уселась на свой электромобильчик и поехала дальше, высматривая людей в шезлонгах. «Славная у вас работенка», — спокойно сказал Ричард… самому себе. Он откинулся на своем шезлонге, зевнул и немного вздремнул, нянча свою джет-лаговую сонливость. Во всяком случае, он надеялся, что это были всего лишь последствия перелета, а не вполне естественное, происходящее в глубокой старости прекращение функций организма.

Единственной уступкой Ричарда его теперешнему окружению был ядовито-желтый маркер (он нашел его в своем номере под тумбочкой), он помечал им особо интересные места в «Образе сэра Томаса Овербери (1581–1613)». Вообще-то Ричард читал две книги одновременно — одну унылым, другую благосклонным оком. На коленях у него лежала биография. А в голове у него крутилась другая книга — его собственный роман «Без названия», отрывки из которого он будет читать в Бостоне. Какие? Описание рекламы эскорт-бюро длиной в целую главу, выполненную как пародия на стиль «Романа о розе»? Или дивный tour de force, где пятеро ненадежных рассказчиков ведут перекрестный разговор по мобильным телефонам, застряв в одной вращающейся двери? Когда они с Гвином были на книжном фестивале в Майами, Гвин подтвердил, что все остается в силе относительно чтений в Бостоне. До «Часа с Гвином Барри» оставались считанные секунды. Тронутый словами друга, Ричард потащился с ним на это мероприятие, надеясь, что оно если не провалится, то, по крайней мере, жестоко разочарует Гвина. К немалой досаде Ричарда, публики собралось не меньше тысячи человек. Почему? Помилуйте, в Майами, где вам предлагают столько всего! Почему было не сходить на рынок, не искупаться в бассейне или не посетить казино? Неужели им больше нечем заняться? Единственный приятный эпизод произошел, когда Гвин уже покидал аудиторию. Он то и дело останавливался, чтобы принять поздравления, пожать кому-нибудь руку, дать автограф, заранее демонстрируя свое умение подписывать книги — этим ему предстояло заниматься на стенде Гвина Барри, на площадке между первым и вторым этажом. Внезапно к Гвину подошла какая-то полная женщина в джинсах и майке с бретельками (юный пиарщик поспешил между ними вклиниться) и сказала: «Ничего личного, но, по-моему, ваши книги — дерьмо». Молодой человек с профессиональным спокойствием и невозмутимостью провел Гвина мимо этой неприятной неожиданности в джинсах, мимо этого конфуза с бретельками. «Не все думают, что вы замечательный писатель!» — крикнула женщина им вслед. Гвин полуобернулся и чуть помедлил с полуулыбкой на лице, словно он был ей благодарен за это полезное напоминание о том, что в Америке еще осталась парочка упрямцев. Женщина повернулась к своему спутнику и обратилась к нему на языке знаков. Она не зажимала себе нос пальцами, но было ясно, что она говорит своему глухому другу: книги Гвина — это дерьмо. Ричард почувствовал гордость и солидарность — он уже интуитивно догадался, что это Шанана Ормолу Дэвис из «Болд адженды». Он проводил ее восхищенным взглядом.

Дымка над пляжем Саут-Бич под жаркими лучами солнца растаяла. Под действием той доли энергии, которую наше светило — звезда главной последовательности (хотя ее масса больше, чем у 90 процентов звезд, подобных ей), едва вступающая в средний возраст, — отдает с такой безумной щедростью. А солнечная энергия направляется не только в сторону Земли. Каждую секунду в солнечном реакторе теряется 640 000 тонн солнечной массы и умножается, в соответствии с уравнением Эйнштейна, на скорость света в квадрате: 300 000 х 300 000 км/сек. Ричард снял пиджак. Ему еще ни разу не приходилось участвовать в чтениях. Но он довольно часто выступал перед публикой. Конечно, если толковать понятие публика широко. Станция метро «Доллис-Хилл», затем 198-б. Дальше через подземный переход. Вас встретят у билетных касс. ПОЧЕМ СОВРЕМЕННАЯ ПОЭЗИЯ? Приглашаются все желающие. Приглашения присылали раз в два года. И Ричард всегда откликался. Он представлял себе, как однажды его стащат со смертного одра, чтобы поговорить о смерти романа. Роману предоставляется последнее слово. Ричард с кряхтением нагнулся и стал расшнуровывать ботинки.