Зимняя сказка

Столь ранний приход зимы уже не казался горожанам ни зловещим, ни странным. Даже те из них, которые боялись холода и снега, в скором времени поддались чарам полярных ночей, залитых серебристым светом, и стали участниками «средневекового карнавала», сопровождавшегося катанием на санях, кострами и ночными прогулками. Всем казалось, что эта прекрасная предрождественская пора будет длиться вечность. Кутавшиеся в зимние одежды жители Нью-Йорка вспомнили о том, что одно из фундаментальнейших качеств человеческой природы заключалось в уязвимости людской плоти, которая, впрочем, придавала ей особую таинственность и привлекательность. В любом случае, этой зимой жизнь их стала совсем иной.

Любимой забавой горожан было катание на коньках по льду, сковавшему не только реки, но и залив. В необычайно высоких снежных горах, выросших буквально за пару дней на берегах Гудзона и Ист-Ривер, появились тысячи туннелей, проходов и фотов, служивших помещениями для импровизированных ресторанов, отелей и магазинов. Неформальный характер и многообразие этих безымянных местечек делали их особенно привлекательными для горожан, уставших от привычно безликих заведений и магазинов геометрически правильных кварталов Манхэттена. Вид снежных цирков, сумеречных галерей с овальными сводами, ледяных палат, покоев и таинственных укромных уголков наполнял радостью сердца людей, уставших от всевластья прямых углов. Конькобежцы, переезжавшие с места на место и исследовавшие загадочные ледяные города, так увлеклись этим занятием, что потеряли счет времени. Они спали в ледяных комнатах, жарили мясо на маленьких вертелах, участвовали в гонках по замерзшим рекам или путешествовали по бескрайнему заливу.

С ледяными дворцами могли соперничать разве что тысячи пестрых палаток, расставленных прямо на льду, между рядами которых сновали конькобежцы, лоточники или хоккеисты, переезжавшие с поля на поле. На бесчисленных топках стояли кипящие, источающие целые облака пара котлы, где варились лобстеры и яйца. Жареное мясо, горячие напитки и ароматные фруктовые кексы, испеченные в духовках топившихся дровами печей, поражали своей дешевизной. На самых людных перекрестках выступали искусные жонглеры, акробаты, молодые музыканты и дрессированные свиньи. Носившиеся повсюду дети походили на миниатюрные реактивные самолеты. Самыми стремительными и отважными были девятилетние мальчишки, которые носились со скоростью сто миль в час и походили на очарованные кварки, обладающие неисчерпаемой энергией и находящиеся разом всюду.

Примерно в девять вечера костры и любые открытые огни гасились, поскольку они могли помешать астрономическим наблюдениям. Предприимчивые устроители представлений организовали прокат толстых матрасов и одеял, которые позволяли любителям астрономии часами любоваться небесными светилами, не испытывая при этом ни малейших неудобств. Вид небесных высей вызывал у обитателей Нью-Йорка, успевших забыть о существовании звезд, священный трепет.

Не только астрономы, но и разного рода астрологи, шарлатаны и знахари в высоких колпаках и усыпанных блестками башмаках за известную плату вызывались поведать желающим о тайнах Плеяд, Секстанта, Ригеля, Центавра, Павлина, Арго, Бетельгейзе, Беллатрикса и Атрии. Книги о звездах шли нарасхват, на льду залива вырос целый лес треног с установленными на них телескопами, а горожане неожиданно для себя поняли, что они обладают не сравнимым ни с чем драгоценным даром, лишить которого их не сможет никто и ничто. Подобное открытие могло бы завести их слишком далеко, но, на счастье, по ночам над заливом начинали бушевать такие свирепые и холодные ветра, что народ, свернув палатки, спешно устремлялся к берегу, оставляя на льду только пузатые печки. По мере того как дни становились все короче, а морозы все крепче, сокращалось и время астрономических наблюдений.

Ранним утром Питер Лейк отправился к одному из стапелей Уайтхолла, на котором стоял катер редакции «Сан», с тем чтобы помочь Эсбери отладить двигатель.

В этот день мороз, похоже, только крепчал. Они развели огонь в старой жестяной бочке из-под солярки и каждые пять-десять минут спускались с катера, для того чтобы погреть возле него немеющие от холода руки. Сидя возле огня, они с интересом разглядывали на удивление пустынное ледовое поле.

Если еще прошлым вечером на нем находилось никак не меньше ста тысяч горожан, то в это утро на нем не было видно ни души. Исчезли не только палатки, но и печки, владельцы которых, судя по всему, перебрались в снежные чертоги или в город. На льду виднелось несколько кирпичных печей, с трубами, похожими на верстовые столбы. Стоило солнцу подняться над громадами зданий Бруклин-Хайтс, как над лазурной ледяной пустыней вновь закружил свирепый ветер, мгновенно затушивший огонь в бочке и заставивший их зажмуриться. Ветер нес к стенам снежного города обрывки бумаги и горы мусора – пустые консервные банки, тряпье и щепки. Он сметал со льда все, кроме кирпичных печей, которые, подобно больным слонам, медленно ползли по голубому полю.