Лунный парк

Сегодня это было:

– Он так и не наладил общение с Робби.

После паузы доктор Фахейда спросила:

– Брет?

Это было попадание в яблочко, резкий поворот в сторону от однообразной тягомотины, обволакивавшей каждый час. Я скоренько принялся формулировать защиту, начав с «это неправда», но был прерван разгневанным окликом Джейн.

– Допустим… я хочу сказать, это неправда, потому что это не совсем правда… я думаю, мы стали получше ладить и…

Доктор Фахейда подняла руку, чтоб утихомирить Джейн, вертящуюся на кресле.

– Дайте Брету сказать, Джейн.

– И, боже мой, прошло-то всего четыре месяца. Такие вещи за ночь не случаются. – Голос мой был непоколебимо спокоен.

Пауза.

– Вы закончили? – спросила доктор Фахейда.

– Понимаете, я мог бы сказать, что это он не налаживает общение со мной. – Я повернулся к доктору. – Я же могу так сказать, ничего? Не страшно? Робби, мол, не прилагает никаких усилий, чтобы наладить отношения со мной.

Доктор Фахейда вытянула тонкую шею и благосклонно кивнула.

– Когда Робби рос, его рядом не было, – сказала Джейн, и уже по голосу я мог сказать, на десятой минуте сеанса, что ярость ее в итоге раздавит грусть.

– Джейн, обращайтесь к Брету.

Она посмотрела на меня, и, когда глаза наши встретились, я отвернулся.

– Вот почему он для тебя просто какой-то мальчик. Вот почему ты ничего к нему не испытываешь.

– Он все еще растет, Джейн, – мягко напомнила доктор Фахейда.

И тут, чтобы не заплакать, мне пришлось сказать:

– А сама-то ты была рядом, Джейн? Все эти годы, где ты только ни была, а вот была ли ты рядом…

– О боже, даже не начинай этот бред, – застонала Джейн, вжимаясь в кресло.

– Нет, а что, сколько раз ты оставляла его, чтоб уехать на съемки? С Мартой? Или с родителями? Или еще с кем-нибудь? Понимаешь, дорогая, довольно долгое время его воспитывала череда безликих нянечек…

– Вот именно потому мне кажется, что парная терапия не идет нам на пользу, – сказала Джейн доктору Фахейде. – Именно потому. Это все шуточки. Это все пустая трата времени.

– Брет, для вас это все шуточки? – спросила доктор Фахейда.

– Он ни одной пеленки не сменил, – сказала Джейн, затевая свои истерические причитания, цель которых – доказать, что причиной всех труднопреодолимых сложностей, с которыми мы теперь сталкиваемся, является мое отсутствие в период младенчества Робби. Она уже подобралась к тому, что на меня «никогда никого не тошнило», когда мне пришлось ее оборвать. Я не мог остановиться. Мне хотелось, чтоб ее злость и чувство вины вырвались наружу по-настоящему.

– Блевали на меня, дорогая, – возразил я, – и не раз блевали.

На самом деле был какой-то год, когда меня облевывали постоянно.

– Когда блюешь сам на себя – это не считается! – крикнула она, после чего уже менее отчаянно добавила доктору Фахейда: – Видите, для него это все хиханьки-хаханьки.

– Брет, зачем вы пытаетесь скрыть насущные проблемы под маской иронии и сарказма? – был вопрос доктора Фахейда.

– Потому что не знаю, насколько серьезно можно все это воспринимать, когда во всем винят только меня.

– Здесь никто никого не «винит», – сказала доктор Фахейда. – Насколько я помню, мы договаривались не использовать здесь это слово.

– Мне кажется, что Джейн должна разделить со мной ответственность. – Я пожал плечами. – Разве в прошлый раз мы не закончили на разговоре о проблеме Джейн? Об этой подростковой забитости, – я поднял два крепко сжатых пальца, для иллюстрации, – о том, что ей кажется, будто она не заслуживает уважения, и как потому-то все идет прахом? Обсуждали мы это или нет, доктор Фахита?

– Фахейда, – тихо поправила она.

– Доктор Фахита, неужели здесь никто не видит, что я не хотел…

– Это смешно! – закричала Джейн. – Он наркоман. Он снова стал употреблять.

– К наркомании это не имеет никакого отношения! – завопил я в ответ. – А дело в том, что я не хотел ребенка!

Все вокруг напряглось. Притихло. Джейн вперилась в меня.

Я набрал воздуха и медленно проговорил:

– Я не хотел ребенка. Это правда. Не хотел. Но… теперь…

Мне пришлось остановиться. Круг сужался, и мне так сдавило грудь, что на секунду в глазах потемнело.

– Теперь… что, Брет? – То была доктор Фахейда.

– А теперь – хочу… – Я так устал, что не сдержался и заплакал.

Джейн смотрела на меня с отвращением.

– Что может быть жальче, чем ноющее чудовище: «Пожалуйста? пожалуйста? пожалуйста…»