44  

– Скажи-ка, – вклинился Кориолан, – в твоей гостиной в стиле Наполеона III выпить случаем не найдется?

Благополучно выпив свой кофе, он считал себя вправе пуститься по новому кругу.

– В какой гостиной? – спросил я.

– Твоя мебель в стиле Наполеона III, дорогуша. А ты и не знал? За семь лет ты бы мог все-таки хоть краем глаза посмотреть на обстановку. Ей, конечно, занимается твоя жена? Де-ко-ра-ции! – сказал он по слогам.

Слово за слово, мы оказались в знаменитой гостиной, я открыл бар, достал бутылку и две рюмки. Кориолан уселся на заскрипевший под ним диван и улыбнулся бутылке. Тут мы и услышали звонок и голос Одиль в прихожей:

– Мсье Шатель! – Она говорила погромче, чтобы предупредить нас. – Мсье Шатель! Какая приятная неожиданность!

Вот и тесть пожаловал, чтобы все уладить! Я стремительно передал свою рюмку Кориолану и сел напротив, коленки вместе, как у школьника. Школьник-воришка. Красочная иллюстрация того, что не чувствовал я здесь себя дома и никогда мне здесь не было по себе.

– А дочь моя дома? – раскатисто гудел голос моего жуликоватого тестя.

Вдруг я припомнил, что он прикарманил себе все мое состояние, и слегка приободрился. Но он уже входил в комнату, словно разъяренный бык, мимолетом бросил на меня оскорбительный взгляд и начал в упор рассматривать удобно расположившегося на диване Кориолана.

– Мсье?..

– Сеньор! – подхватил Кориолан, вставая во весь свой без малого двухметровый рост, словно специально демонстрируя роскошный траурный костюм, который я только сейчас на нем заметил. На свою свадьбу я действительно подарил ему черную тройку, которую, не считая сегодняшнего случая, он надевал еще только дважды: на похороны хозяина скобяной лавки и на какую-то странную церемонию в Школе Изящных Искусств. По-моему, он производил очень хорошее впечатление даже и на моего тестя, отвесившего ему довольно-таки почтительный поклон.

– Мсье Шатель и сеньор Лателло! – сказал я, удваивая «л» и ставя ударение на «о» в фамилии Латло, где все, от отца до сына, работали грузчиками при переездах с квартиры на квартиру в XIV округе. – Мсье Шатель – отец моей жены, – уточнил я для Кориолана, – а мсье Лателло – полномочный представитель фирмы «Грамофоно» в Мадриде – уступка авторских прав на мою песню.

– Мсье! – произнес мой тесть, и взгляд его вспыхнул при мысли о грядущей сделке.

– Сеньор! – отозвался Кориолан, сделав шаг вперед, но тесть не отступил, и я восхитился храбростью, которая скрывалась за его грубой оболочкой.

Я немного тревожился, как бы он не распознал в Кориолане грустного пьяницу, любителя горничных, который чуть было не расстроил свадьбу его дочери; но тогда он лишь мельком видел в темноте какого-то типа «под мухой», развалившегося на кушетке, со всклокоченными волосами, с помятым, лыбящимся лицом, не имеющего ничего общего с испанским джентльменом, сидящим на диване в квартире на бульваре Распай.

– El padre de la senora Laurens?[16]

Обеими руками Кориолан вцепился в руку моего тестя.

– Да, – пробормотал несчастный, – да! Yo soy… I am… я el padre… моей дочери! You…[17] Вы с ней знакомы?

– Si, si, la conozco! Ah, bueno! Aqui es el padre y aqui es el marido! Bueno![18] – (Этот идиот с восхищенным видом обнял нас за плечи и так прижал к своим бокам, что нам пришлось самоотверженно сопротивляться, чтобы не столкнуться носами над его манишкой.) – Povres bougros! – опять воскликнул Кориолан и зачастил: – Si, si, si! La conozco! La conozco![19]

Тесть отпустил нас, впрочем, так хлопнув каждого, что нас зашатало.

– Очень жаль, – сказал тесть, слегка ободрившись и машинально отряхиваясь, – очень жаль, что я не говорю по-испански. No hablo![20]

И, как многие невежды, он в то же время самодовольно и заговорщически улыбнулся Кориолану, словно незнание испанского придавало ему в глазах собеседника неизъяснимый и наивный шарм.

– No hablo, но я дважды был, dos![21] – уточнил он, помахав двумя пальцами перед Кориоланом. – По поводу… ну ладно!.. и я знаю ваш знаменитый тост: «Amor, salud y pesetas, y tiempo para gustarlas!»[22] – промямлил тесть. (Вот это да! Даже мямлить начал!..)

– Тост? Браво! Браво! Тост! – прокричал Кориолан в восторге. – Тост! – Схватил бутылку виски, тут же плеснул тестю, мне и себя, конечно, не обидел.

– Si, si! – сказал он, размахивая рюмкой. – Amor, salud y pesetas, y tiempo para gustarlas! Exactemente! Ecco![23]

– Exactemente! Exactemente! – отозвался тесть с похвалой в голосе, и трудно было понять, адресована ли она Кориолану, что он знает свой собственный язык, или себе самому, выучившему из него кусочек. – Exactemente! – повторил он и, видно не желая обращаться ко мне, заговорил куда-то в пространство: – В конце концов, все языки похожи, все происходят от латыни, это так просто. Не надо забывать, что в Европе общались на латыни или на кельтском. Но присаживайтесь, сеньор Лателло, прошу вас! – Великодушным жестом хозяина дома он указал ему на многострадальный диван (Наполеон III). – Вы здесь по делам, сеньор Лательо? – осведомился тесть похотливым тоном.

  44  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×