Дальний умысел

Бэби отрезала ломтик бифштекса.

— А в битвах люди не вступают во взаимоотношения? Нет?

Пипер покачал головой.

— Так что когда один человек убивает другого, это не взаимоотношения?

— Это взаимоотношения эфемерные, — сказал Пипер.

— А когда войска Шермана грабят, жгут, насилуют на всем пути от Атланты до моря, оставляя за собой бездомные семьи и горящие усадьбы, — взаимоотношения людей никак не меняются и писать об этом нечего?

— Лучшие романисты не пишут, — сказал Пипер. — Раз этого с ними самими не было, то нельзя.

— Чего нельзя?

— Писать об этом.

— То есть, по-твоему, писать можно только о том, что было с тобой самим? Верно я поняла? — спросила Бэби с опасным оттенком в голосе.

— Да, — сказал Пипер. — Видишь ли, иначе оказываешься за пределами собственного опыта и поэтому…

Он долго цитировал «Нравственный роман», а Бэби медленно пережевывала бифштекс и мрачно вдумывалась в его теорию.

— В таком случае тебе очень не хватает собственного опыта, вот и все.

— Погоди, погоди минутку, — навострил уши Пипер, — если ты собралась снова поджигать дома, взрывать катера и тому подобное и думаешь, что я в этом буду…

— Я не про такой опыт. Ведь горящие дома — это пустяки, верно? Важны взаимоотношения: тут-то тебе и нужен опыт.

Пипер обеспокоился. Разговор принимал неприятный оборот, и конец обеда прошел в молчании. Затем Пипер вернулся к себе в купе и написал еще пятьсот слов о своей истерзанной юности и о своих чувствах к Гвендолен, она же мисс Пирс. Наконец он погасил «керосиновую» электролампу над медной кроватью и разделся. По соседству Бэби готовилась преподать Пиперу первый урок взаимоотношений. Она выбрала рубашечку покороче, как следует надушилась и отворила дверь в купе Пипера.

— Ради бога, — пискнул Пипер, когда она забралась к нему в постель.

— Это азбука, беби, — сказала Бэби, — азбука взаимоотношений.

— Нет, не азбука, — сказал Пипер. — Это…

Ладонь Бэби легла на его губы, а голос зашептал в ухо:

— И не вздумай выскакивать из купе. На всех платформах телекамеры, и если ты будешь метаться перед ними нагишом, служителям станет интересно, что здесь происходит.

— Но я не нагишом, — сказал Пипер, когда Бэби убрала ладонь.

— Сейчас будешь нагишом, — шепнула Бэби, проворно стягивая с него пижаму.

— Пожалуйста, не надо, — взмолился Пипер.

— Надо, котик, надо, — отозвалась Бэби. Она задрала рубашечку и припечатала свой пышный бюст к груди Пипера. Два с лишним часа тряслась и скрипела медная кровать: Бэби Хатчмейер, урожденная Зугг, мисс Пенобскот 1935 года, делилась своим многолетним опытом. И вопреки самому себе, тщетно призывая на помощь «Нравственный роман», Пипер впервые в жизни оставил области литературы и проникся первозданным пылом. Он елозил внизу, наседал сверху, целовал силиконовые груди и скользил губами по швам на животе. Руки Бэби гладили, впивались, царапали и щипали: на спине Пипера не осталось живого места, ягодицы его были вспороты ногтями — и все это время Бэби безучастно глядела в тусклый сумрак, дивясь собственной скуке. «Молодой, не перебесился», — думала она, когда Пипер возобновлял бурные ласки. Ее молодость давно прошла, и буйство помимо чувства было не по ней. Есть же в жизни еще что-нибудь, многое, наверное, есть, и она с этим разберется.

* * *

В Оксфорде Френсик был уже на ногах и разбирался с этим, когда Бэби вернулась в свое купе, покинув изнеможенно уснувшего Пипера. Френсик встал рано, позавтракал в восемь, а к половине девятого отыскал Машинописное бюро Синтии Богден на Фенет-стрит. С любопытствующим видом американского туриста Френсик зашел в церковь напротив и уселся на скамью, поглядывая через плечо на подъезд бюро Богден.

По всем его расчетам миссис Богден, разведенная женщина средних лет, управляющая собственным делом, должна была явиться на службу первой и уйти последней. Эта надежда не покинула его и к четверти десятого: хотя женщины, одна за другой исчезавшие в конторе, были все не в его вкусе, первая показалась ему как-то презентабельнее других. Крупновата, правда; но Френсик успел уловить цепким взглядом неплохие ноги, и на свои сорок пять (если мистер Кэдволладайн не ошибся) она не выглядела. Френсик вышел из церкви и обдумал следующий шаг. Идти в контору и напрямик спрашивать миссис Богден, кто прислал ей «Девство», смысла не было. Судя по ее вчерашнему тону, требовалась тактика похитрее.