Материя

Фербин вздохнул и снова принялся смотреть, как иноземцы, похожие на летучих мышей, преследуют на экране летающих, увертливых, прозрачных существ в безбашенной местности, среди глубоких желтовато-розовых каньонов, под пастельными облаками.

— Попытка не пытка, ваше высочество, — сказал Холс и вернулся к собственному экрану; там показывали голограмму, то есть рельефную карту — она изображала курсы кораблей нарисцинов и их партнеров.

Галактика напоминает кольчугу, подумал Холс. Всюду петли, круги и длинные переплетенные нити — один в один эти старые штуки, что до сих пор надевали старые рыцари из медвежьих углов, являясь ко двору. Правда, они не полировали свои доспехи, боясь протереть дырку.

* * *

«Сотый идиот» совершил мягкую посадку в долине между двумя темными пузырями километрового диаметра посреди однообразного ландшафта. Три четверти поверхности Билпьера были покрыты пеной, застывшей гигантскими пузырями: она устилала континенты, заглушала океаны, перехлестывала через горные кряжи. В итоге от болот и джунглей планеты осталось ровно столько, сколько, видимо, отвечало эстетическим представлениям нарисцинов.

Фербину и Холсу показали несколько впечатляющих куполов, накрывавших оранжевые луковицы — то ли деревья, то ли здания. Они встретились с нарисцинским замерином и почти час слушали нарисцинскую музыку.

Целый местный день они стояли на опасно открытой сетке, натянутой над гигантскими оранжевыми деревьями-зданиями. Те, в свою очередь, располагались в глубокой расселине — долине между двумя огромными пузырями. Сейчас их накрывала полукилометровая тень вытянутой луковицы — корабля.

Наконец принца с Холсом приветствовала мортанвельдка, представившаяся как Чилгитери, офицер связи.

* * *

Почти тридцать дней они провели на борту корабля «Фазилис, по пробуждении». Это путешествие было не столь приятным, как предыдущее: приходилось надевать скафандры, чтобы передвигаться по кораблю, почти целиком затопленному водой. Отведенные им каюты были меньше. Но хуже всего, что корабль постоянно наращивал силу тяжести, готовя пассажиров к тому, что их ждет в месте назначения. Мортанвельды, как водный вид, казалось, не обращали особого внимания на силу тяжести, но хотели, чтобы их гости начали акклиматизироваться уже сейчас. Фербин и Холс были единственными немортанвельдами на борту. По словам Холса, им следовало чувствовать себя польщенными; но трудно испытывать благодарность, когда у тебя болят ноги, спина, все тело.

* * *

«Фазилис, по пробуждении» транспортировал с десяток кораблей поменьше — округлых семян, приткнувшихся к его брюху и оконечности. Одним из них был звездолет Вытянутый категории три, называвшийся «Нет, спорить глупо, это так мило». На нем Фербин и Холс проделали последний отрезок пути. Им предоставили две небольшие каюты, и почти все время они проводили лежа, когда Чилгитери не заставляла их подниматься, ходить по кораблю или даже проделывать легкие упражнения в условиях искусственной гравитации, которая медленно возрастала.

— Слишком уж быстро она растет, — со стоном заметил Холс.

* * *

«Нет, спорить глупо, это так мило» лег на брюхо неподалеку от трещиноватой, разломанной земли, усеянной камнями и золой. Как сообщила им Чилгитери, это было все, что осталось от страны Прилл на континенте Скетеви планеты Бултмаас в системе Чайм.

Когда корабль приземлился на серо-коричневую пустошь, гравитация, налившая свинцом ноги двух сарлов, чуть снизилась. Мортанвельдские корабли намеренно создавали силу тяжести, чуть повышенную по сравнению с планетарной, чтобы та не показалась чрезмерной.

— Невеликая милость. Микроскопическая, сказал бы я, — пробормотал Холс.

— Лучше, чем ничего, — отозвалась Чилгитери. — Благодарите судьбу, господа. Идемте.

Они вышли из поворотного люка в днище и оказались на плоском, оплавленном основании громадного кратера — судя по всему, свежего. Вокруг стоял запах гари. Вихри холодного, пронзительного ветра вздымали пепел и пыль — те образовывали столбы и завесы. Воздух, сотрясаемый далекими беспрестанными ударами грома, обжигал горло.

Небольшая луковица на колесах, чуть ли не вся из стекла, подъехала к люку, открывшемуся навстречу мрачному миру. Фербин подумал, что это охранное устройство. Но к счастью, луковица оказалась транспортным средством — им почти не довелось ходить при жуткой, всесокрушающей гравитации.