Материя

Сцена невелика, зато зрителей много — так звучала любимая поговорка Хауска. Отчасти король имел в виду, что МирБог наблюдает и, может быть, даже воздает должное совершаемому сарлами во имя его. Тут, правда, была трудность — ведь сарлы являлись примитивной цивилизацией, почти смехотворно недоразвитой по меркам тех же октов, не говоря уже о нарисцинах, а тем более мортанвельдах и других Оптимах. Но истинное величие в том и состояло, чтобы делать все возможное, имея то, что имеешь. И тогда твое величие, твоя целеустремленность, твоя решимость и непоколебимость будут оцениваться более сильными народами не в абсолютном плане — в этом случае твои свершения вряд ли заметят, — а в относительном, с учетом небольших возможностей сарлов.

В некотором смысле, как однажды сказал отец (он редко впадал в созерцательное настроение, и такие случаи запоминались надолго), сарлы и подобные им народы гораздо сильнее, чем тысячекратно более развитые Оптимы с их миллионами искусственных миров, кружащихся в небесах, с их думающими машинами, рядом с которыми простые смертные казались ничтожествами, и миллиардами звездолетов, плывущими между светилами, как металлический крейсер — среди морских волн. Орамен нашел это заявление, мягко говоря, примечательным.

Его отец утверждал, что уже сама изощренность, свойственная Оптимам и им подобным, ограничивает их. Великий звездный остров за пределами Сурсамена имел громадные размеры, и все же галактика была довольно густонаселенным, обжитым и обустроенным местом. Оптимы — мортанвельды, Культура и прочие — были сознательными, воспитанными, цивилизованными народами и существовали бок о бок со своими соседями по Большому овалу. Их царства и поля влияния — а в какой-то мере также история, культура и достижения — перемешивались и частично совпадали, что уменьшало их сплоченность как организованных сообществ, делало их неспособными к оборонительной войне.

Точно так же у них не было или почти не было причин для соперничества, а значит, и для войн. Вместо этого они были повязаны множеством пактов, контрактов, конвенций и даже взаимопониманием — во многом невысказанным. Все это имело целью сохранить мир, избежать трения между существами, несхожими по форме, но достигшими одинакового уровня цивилизационного развития: такого, при котором дальнейший прогресс мог только увести в сторону от реальной жизни галактики.

В итоге, если отдельные личности и пользовались едва ли не полной свободой, общество в целом располагало минимальной свободой выбора, явно не отвечавшей его колоссальному военному потенциалу. По большому счету, ему практически нечего было делать. На этом уровне не случалось или почти не случалось серьезных войн, борьбы за место под солнцем и за власть — разве что шли едва заметные, неспешные маневры. Последний серьезный — скажем так, заметный — конфликт случился тысячу коротких лет Восьмого назад, когда Культура сражалась с идиранами, а борьба — по крайней мере, со стороны Культуры — велась, как ни странно, за принципы. (Орамен подозревал, что, если бы Ксайд Хирлис не подтвердил этого, отец никогда бы не поверил в такую нездоровую бессмыслицу.)

У Оптим не было ни королей, которые вели бы целые народы к единой цели, ни настоящих врагов, с которыми приходилось бы драться, ни материальных ценностей, которые они не могли бы при желании создать без особых затрат и в любых количествах. А потому им не нужно было сражаться за ресурсы.

Но сарлы, обитатели Восьмого, маленькая доблестная раса, были вольны угождать своим склонностям и свободно предаваться своим разборкам. Фактически они могли делать все, что угодно, насколько позволял технический уровень. Разве это не прекрасно? Некоторые из пактов Оптимы были снисходительно сформулированы так, чтобы народы вроде сарлов могли беспрепятственно вести себя подобным образом во имя невмешательства и сдерживания культурного империализма. Разве это не щедрый подарок? Право пробиваться к власти и влиянию мечом, ложью и мошенничеством было гарантировано принципами чужой цивилизации!

Король находил это весьма забавным. Сцена невелика, зато зрителей много! Еще он напоминал Орамену: никогда не забывай, что можно оказаться участником спектакля и даже не подозревать об этом. Оптимы беспрепятственно могли наблюдать за всем, что происходит среди народов, беззащитных против таких технологий, — как, например, сарлы. Для Оптим это был один из способов немного расцветить свое существование и напомнить себе, что такое варварская жизнь. Они наблюдали, подобно богам, и, хотя шпионаж ставился под контроль, согласно всевозможным соглашениям и пактам, последние не всегда соблюдались.