Материя

— Спас? — переспросил Фербин. Наверное, так и было, подумал он. Никогда прежде он не спасал ничьей жизни. Было приятно осознавать, что теперь это произошло.

— Хотя, с другой стороны, ваше высочество, в этом опасном для жизни положении я оказался прежде всего потому, что держался за вас, — продолжил Холс, заметив выражение мечтательного самодовольства на бледном, чуть заросшем щетиной лице принца.

— Истинно, истинно, — сказал Фербин и снова задумался, — Боюсь, тебе придется на время расстаться с теми, кого ты любишь, дорогой Холс.

— Еще и трех недель не прошло, ваше высочество. Вполне возможно, им придется и дальше пожить без меня. В любом случае мне полезнее быть подальше от дома, пока эта буря не утихнет, ваше высочество. И еще: если чиновники дворца в таких вопросах действуют со своей обычной скоростью, жалованье мне будут выплачивать никак не меньше долгого года, а то и больше.

— И твоя жена сможет его получать?

— Она его всегда и получала, ваше высочество. Чтобы защитить его и меня от близкого знакомства с теми удовольствиями, которые могут встретиться человеку в питейных заведениях, курильнях, букмекерских конторах и так далее.

Фербин улыбнулся.

— Но ты ведь будешь тосковать по ней и по детишкам? У тебя их трое, верно?

— Четверо, если быть точным, ваше высочество.

— Ты их обязательно увидишь, мой добрый Холс, — сказал Фербин, чувствуя, как слезы почему-то накатывают на глаза. Он снова улыбнулся Холсу и протянул руку. Холс недоуменно взирал на нее. — Мой добрый слуга, возьми мою руку. Мы теперь не столько господин и слуга, сколько друзья, и, когда я вернусь, чтобы предъявить свои законные права, ты получишь богатое вознаграждение.

Холс неловко взял руку принца.

— Вы так добры, ваше высочество. Эх, откровенно говоря, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, чем вода из трубочки, и выкурил листик. Но неплохо, если есть к чему стремиться.

Фербин почувствовал, как глаза сами по себе закрываются.

— Мне нужно поспать еще, — сказал он и отключился почти до того, как произнес последнее слово.

* * *

Кумулоформа по имени Удлиненная версия пять; Зурд подплыла к тени башни Вау-йей, двухкилометровой в поперечнике, и стала удлиняться. Получилось нитевидное облако — оно тянулось до вершины куда менее крупной, но все же внушительной башни, выраставшей из океана метров на пятьдесят. Водная стихия, заполонившая почти весь уровень, омывала башню, волны поднимались и падали, словно билось громадное сердце. Гелиостатик стоял низко над горизонтом; в облаках и волнах отражался бесконечный красно-золотой рассвет/закат.

В воздухе стоял едкий запах. Круглая площадка на вершине башни была увита водорослями и усеяна рыбьими костями, убеленными солнцем. Фербин и Холс вышли из отверстия, которое открылось в боковине нижнего из пузырей-комнат, где они обитали несколько последних дней. В центре площадки возвышался цилиндр вроде того, в котором они нашли спасение на Восьмом. Фербин повернулся и сказал облаку:

— Прощайте и спасибо.

В ответ раздалось то же самое шепчущее многоголосие:

— До свидания.

Потом облако словно собралось и двинулось прочь, громадные вздымающиеся крылья из облачного вещества принялись ловить ветер на краях башенной тени — и наконец понесли это странное, гигантское, но в то же время бестелесное существо вверх и в сторону. Фербин с Холсом стояли, глядя, как удаляется кумулоформа. Но вот из открытой двери цилиндра послышался звон.

— Не пропустить бы нашу карету, — сказал Холс.

Они вошли в кабину, которая спустила их к основанию расположенной поблизости сквозной башни. В дальнем конце просторного зала, сверкавшего разнообразными дверьми, ожидал лифт. Видимая им часть помещения представляла собой сферу диаметром метров двадцать, с прозрачной крышей. Двери были закрыты. На экране появился окт и сообщил, что документы в порядке, — Фербину даже не понадобилось вытаскивать бумаги и размахивать ими перед экраном.

Фербин и Холс посмотрели вверх сквозь крышу на бескрайнюю черноту, усеянную крохотными огнями, пересеченную светлыми балками и трубками — сложной сетью спиралей, что обвивалась вокруг бесконечного на вид пространства и пронзала его.

Холс присвистнул.

— В прошлый раз я этого не заметил.

Лифт, ускоряясь, медленно двинулся вверх, в темноту. Вокруг них плыли огни. Вскоре у обоих началось головокружение, так что пришлось отвернуться. Они нашли сухое место на влажном полу и сели там, время от времени переговариваясь и часто поглядывая наверх. Так продолжалось около часа. Потом лифт начал замедляться и наконец остановился, затем, подергиваясь, стал протискиваться через ряд гигантских дверей (отходящих, откатывающихся, раздвигающихся во всех направлениях от центра) на следующий уровень колоссального цилиндра. Там он снова набрал скорость, бесшумно вонзаясь в освещенную впереди себя темноту и мерцающее переплетение труб.