Умм, или Исида среди Неспасенных

Шмыгая носом, он посмотрел на меня в упор, но тут же встрепенулся, снова уставился в стакан и сделал глоток.

Дав ему время прийти в себя, я поднялась с места и, прихватив Сидячую доску, пересела к нему, одной рукой обвила его за плечи, а другой сжала ему пальцы.

– В мире немало жестокости, дядя Мо, – заговорила я. – Теперь даже мне это хорошо известно, а уж ты знаешь об этом с давних пор. Ты старше и мудрее, ты больше выстрадал, но в глубине души, в самом сердце, должен понимать, что Бог тебя любит и что Они, или, если тебе так больше нравится, Он, Бог твоего пророка, способен тебя утешить, как утешают друзья и родные. Ты ведь это понимаешь, правда, дядюшка Мо?

Он опустил стакан, развернулся ко мне и стал тянуть руку; я слегка нагнулась, чтобы его ладонь оказалась между мною и доской. Мы обнялись. От него все еще пахло одеколоном. Раньше я не замечала субтильности его телосложения, да и росточком он ниже меня, но упакован по высшему разряду – шикарные костюмы всегда придавали ему солидный вид. Его бумажник впивался мне в грудь, а в другом кармане пиджака я левой рукой нащупала нечто похожее на мобильный телефон.

– Ты чудесная девочка, Исида! – еще раз заверил он. – Чудо, что за ребенок!

Я погладила его по спине, как будто ребенком был он.

– А ты -• чудесный дядюшка, – подыграла я. – И, не сомневаюсь, хороший сын. Уверена, Жобелия тебя любит и была бы счастлива с тобой повидаться.

Ох. – Теперь он бился головой мне в плечо. – Ей вечно не до меня. И вообще, я лишен возможности с ней видеться, Исида, ее разлучили со мной и держат на расстоянии. Слыханное ли дело: я еще должен платить за ее содержание – из своего кармана, заметь, из своего кармана. Это мои личные сбережения, из скудных паев и тех доходов, что приносит ресторан. Отменный ресторан, Исида, первоклассный. На самом деле он принадлежит не мне, как ты, наверное, догадалась, и если я иногда пускаю пыль в глаза, это не потому… не потому, что замышляю обман, но ресторан действительно из лучших, в высшей степени респектабельный, где не жалко спустить целое состояние, а я там служу метрдотелем, понимаешь, Айсис? Я – лицо заведения, поэтому клиенты меня ценят и уважают, понимаешь? У нас лучшая карта вин, а я был лучшим сомелье, самым лучшим, не скрою, – я и теперь могу… комар носу не подточит.

– Твоя мать наверняка тобой гордится.

– Если бы! Она меня дразнит: «исламский ликер», мол, с виду сладкий, даже цветом как шоколад, а распробуешь – сивуха. Это родственнички ее подначивают. Другая семья.

– Другая семья? – Теперь я гладила его по голове.

Семейка Азисов. Она говорит, ей с ними хорошо, но я-то знаю: по-настоящему счастлива она была только в Спейдтуэйте. Они ей задурили голову, настроили против меня, подучили сказать, что она хочет быть поближе к ним. А я, видите ли, должен платить. Они, конечно, немного помогают, и твоя родня тоже, но львиную долю плачу я, самолично. Нашли себе денежный мешок. Твердят про обязательства, про кровные узы, а сами хотят, чтобы она была у них под боком, и ей на мозги капают, вот и добились, что она к ним переехала. Где же справедливость? Нет справедливости, Исида. – Он стиснул мою руку. – Хорошая девочка. Ты была бы примерной дочерью своим бедным родителям. Зачем я только пошел на поводу у твоего брата – сам не знаю. Он, как тебе известно, распоряжается финансами, но правильно ли я поступаю, когда тебя увожу? Как трудно поступать по совести. Я пытаюсь, но что из этого получается, не знаю. Ты уж прости меня, Исида. Я человек слабый. И хотел бы стать сильным, да никак. А кто сильный? Вам, женщинам, этого не понять. В чем сила-то? Я что хочу сказать…

Свесив голову мне на грудь, он зарыдал, и через пару минут я почувствовала, что моя рубашка неумолимо промокает насквозь.

За окном мелькали деревья. Поезд укачивал своих пассажиров. Деревья картинно расступались, как зеленый занавес, открывая взору небольшую лощину с извилистой узкой речкой. Откуда-то снизу серой тучкой выпорхнула стая птиц, которая дружно взмыла в воздух и растворилась среди ветвей. Зеленое пятно рощицы уже осталось позади. Я подняла голову и стала разглядывать слоистые кремовые облака.

– Куда увезли Жобелию, дядя Мо? – как бы между прочим спросила я.

Мо всхлипнул, громко продул нос, и все его туловище затряслось мелкой дрожью.

– Мне не следует… Эх, какого?… Тебе не положено…

– Все же хотелось бы знать, дядя Мо. Вдруг я смогу чем-то помочь.