Умм, или Исида среди Неспасенных

На самом же деле она была такого крошечного росточка и хрупкого сложения, что просто прильнула ко мне, еле доставая до груди, и обвила меня руками. Я опустила взгляд на воздушно-белый венчик волос и, когда глаза привыкли к темноте, увидела бледно-розовую макушку с россыпью пигментных пятен. Старушка вздохнула.

Приобняв ее за плечи, я думала только о том, как бы не переломать хрупкие косточки.

– Джонни, любимый, – шептала она. – Наконец-то.

Я закрыла глаза, бережно прижимая ее к себе. По истечении некоторого времени до меня дошло, что она спит.

Стараясь не делать резких движений, я отстранилась, расцепила у себя на ягодицах старческие пальцы и осторожно уложила бедняжку в кровать, а там расправила простыни, одернула ее ночную сорочку и подоткнула одеяло. Тихонько всхрапнув, она перевернулась на бок. На морщинистом лице играла едва различимая улыбка.

Я приоткрыла дверь. В коридоре было темно и тихо. Откуда-то пахнуло казенной едой. Снаружи комнатка мисс Карлайл была помечена четырнадцатым номером; примерно на уровне глаз, вставленная в пластиковый футляр, виднелась карточка с ее фамилией. Я перевела дух. Это уже кое-что. Обернувшись назад, в комнату, я разглядела за окном молодку в сестринском халате, которая снимала с веревок постельное белье и бросала в корзину. Вскинув на плечо котомку, я бесшумно вышла в коридор и прикрыла за собой дверь.

Ничего похожего на имя Жобелии я не увидела. Зато в коридоре обнаружился пожарный выход – застекленная и зарешеченная дверь, ведущая в главное здание.

Дверь с легким скрипом подалась, пропуская меня в слабо освещенный холл. Послышалась музыка, ее прервал мужской голос, натужно веселый, как у эстрадного конферансье, потом опять заиграла музыка. Я двинулась вперед и увидела еще несколько дверей, на каждой из которых крепилась именная карточка.

Самая первая гласила: «Миссис Азис». Я огляделась по сторонам, для приличия легонько постучалась, осторожно толкнула дверь и медленно вошла в затемненную комнату.

Размерами она превосходила конуру мисс Карлайл. Увидев две односпальные кровати, я заподозрила, что к Жобелии подселили соседку, а это могло усложнить мою задачу. Но раньше времени беспокоиться не стоило: комната была пуста. Пока я раздумывала, как быть дальше, до моего слуха донеслись старческие шаги и два приближающихся голоса.

В комнате было два платяных шкафа. Рванув на себя ту дверцу, которая оказалась рядом, я обнаружила, что шкаф забит до отказа. Нечего было и думать втиснуться туда с котомкой. Второй шкаф оказался запертым. Я бросилась к ближайшей кровати, но под ней был ящик для белья. Голоса уже звучали прямо за дверью. Метнувшись ко второй кровати, я подняла край покрывала. О счастье – простой железный каркас! Я пнула ногой пластмассовый ночной горшок и юркнула под кровать за считанные секунды до того, как открылась дверь. От ковра пахло застарелой пылью и – едва уловимо – рвотой.

– Не желаю ложиться спать, так и знай, негодница, – фыркал узнаваемый голос; меня охватило странное чувство: отчасти знакомое, отчасти дразняще-неизведанное.

– Ну-ну, миссис Азис. Чтоб хорошо выглядеть, нужно вздремнуть, правда же?

– В моем возрасте невозможно хорошо выглядеть. Я страшна, как смертный грех. Не мели чепухи. Зачем ты меня гонишь в постель? Что тебе втемяшилось? На улице еще светло.

– Да где ж светло? Гляньте-ка.

– Это темные шторы.

В комнате щелкнул выключатель.

– Ну вот, так-то веселей, правда же? Сейчас ляжем в кроватку, да?

– Я не ребенок. Это ты – ребенок. Надо было мне остаться с белым мужчиной. Уж он бы обращался со мною по-человечески. Почему они так поступили?

– Ну-ка, миссис Азис. Давайте-ка снимем кофточку.

– Ах ты…

За этим последовала тирада не то на гаэльском, не то на халмакистанском, не то на смеси этих наречий. Впрочем, где-то я читала, что в гаэльском, по сути, нет бранных слов, а значит, Жобелия, которая обрушила на несчастную санитарку лавину ярости, либо изобретала ругательства на ходу, либо прибегала к языку своих предков.

Через какое-то время мне наскучило прислушиваться, но главное – я прилагала все силы к тому, чтобы не чихнуть. Оттянув язык к гортани, я давила пальцем на нос, пока из глаз не брызнули слезы. Этот проверенный способ не подвел, но риск был немалый.

Всеми правдами и неправдами Жобелию уложили в постель; санитарка пожелала ей спокойной ночи, выключила свет и затворила за собой дверь. В потемках Жобелия продолжала сыпать проклятиями.